И тут в шатёр с топотом ввалилась громогласная толпа вновь прибывших.
Их возглавлял Керак, с непокрытой головой и могучим телом, выпиравшим, как булыжник, из бархата и шитого атласа; в окружении своих рыцарей он бесцеремонно шагнул в шатёр и сразу увидел Раннульфа.
— Вот он! Господом клянусь, я прикончу сукина сына!
И бросился на Раннульфа, на бегу выхватывая меч.
Раннульфу бежать было некуда; он отпрыгнул вбок, запутался в мебели, схватил железный остов лампы и отразил им удар Керакова меча. Лампа сорвалась и отлетела прочь. Вокруг что-то кричали. Балан бросился между ними. Кто-то повис на правой руке Раннульфа, другая рука обхватила его грудь. Люди Керака оттащили Волка.
— Стойте! — прорычал Балан, вскинув руки, чтобы не допустить их друг к другу. — Остановитесь! Мы не можем убивать друг друга — иначе Саладин получит всё, к чему так стремится!
Глаза Керака так и сверкали; его люди окружили его.
— За ним долг крови. Он убил моего сына, он сам признался в этом.
— Отпустите меня, — сказал Раннульф. — Я не трону его: он старик. — Оказалось, что в его правую руку вцепился Бодуэн д'Ибелин. — Да отпусти же, чёрт тебя побери! — рыкнул Раннульф, и рыцарь попятился.
— Уймись, Святой, — сказал Балан.
— Я же говорю, что не трону его! — огрызнулся Раннульф. Через толпу, разделявшую их, он взглянул на Керака. — Я убил Жиля и, значит, согрешил, но согрешил против Бога, а не против тебя. И отвечу я за свой грех не перед тобой, а перед Богом.
Керак по-волчьи оскалил зубы:
— Я выпью из тебя кровь!
Раннульф презрительно рассмеялся:
— Господь рассудит меня. А ты себе болтай.
Балан повернулся к нему и ударил его по руке. Керак впился глазами в Раннульфа, тот отвечал таким же пристальным взглядом, — но мгновение спустя Волк тяжело отвернулся. К шатру приближался новый гость.
Паж протолкался через толпу с пронзительным криком:
— Милорды, милорды, король, господин мой...
Откинулся полог, и в шатёр шагнул граф Триполи — всё такой же тощий, в поношенном камзоле, с окладистой бородой.
За ним следовали несколько его людей; с их приходом в шатре стало тесно. Раннульфа оттеснили к шёлковой стене, и ему пришлось нагнуться, чтобы не задевать головой потолок. Триполи прошёл прямо на середину шатра и оказался лицом к лицу с королём. Ги побагровел. Зрители притихли, даже Керак унялся, и двое в полной тишине стояли друг перед другом.
Наконец Триполи проговорил:
— Я здесь, чтобы биться за Гроб Господень, за Истинный Крест и спасителя нашего Иисуса Христа. Примешь ли ты меня? — Он протянул руку.
Ги откашлялся. Все взгляды были устремлены на него, он должен был отвечать и не видел иного выхода, кроме как поступить подобно Триполи.
— Если так, мой лорд, добро пожаловать, — сказал он и пожал протянутую руку.
Раздались негромкие радостные восклицания. Балан подошёл к королю и Триполи, улыбаясь, точно отец невесты на свадьбе.
— Славный поступок, милорд граф, господин мой король — славный!
— Пока мы здесь, — высоким громким голосом произнёс Триполи, — пускай все забудут свою прежнюю вражду и обиды и встретят общего врага плечом к плечу — как христиане, как братья. — Говоря это, он обежал взглядом шатёр и увидел Керака, затем быстро оглядел остальных; упав на Раннульфа, его взгляд тотчас переместился дальше в поисках кого-то ещё. — Где магистр тамплиеров?
— Он отправился на север, — сказал король, — собрать рыцарей из всех гарнизонов и доставить сюда.
— Что ж, — сказал Триполи, — в таком случае Храму может понадобиться новый магистр. Согласно договору, который был заключён у меня с Саладином, два дня назад я позволил нескольким тысячам его воинов пройти через Галилею; а вчера, до того как покинуть Тивериаду, я выглянул из окна и увидел, как они скачут. На копья у них были насажены головы христиан, числом не меньше сотни, и у многих голов были коротко остриженные волосы и длинные бороды.
Эти слова были встречены молчанием. Пальцы Раннульфа вцепились в рукоять меча; он шагнул вперёд и выпрямился. Король Ги побелел, а Керак крикнул:
— Скажи нам, граф, на чьей же ты стороне?
— Это упростит дело, — сказал Раннульф, и Бодуэн д'Ибелин, стоявший перед ним, чуть повернул голову и засмеялся. Остальные вдруг все разом заговорили. Посреди стоял Триполи — неподвижно, высоко подняв голову, словно это он был здесь королём. Балан д’Ибелин подошёл к Кераку, схватил его за руку и принялся что-то горячо нашёптывать ему на ухо, всё сильнее наваливаясь на него, так что Керак в конце концов попятился. Раннульф отодвинул плечом Бодуэна д'Ибелина в камзоле с атласными лентами и обратился к королю: