— Я не могу биться с тем, кто носит Крест. — Он медленно, будто не по своей воле повернулся к маршалу и протянул ему руку. — Я положу этому конец — если де Ридфор со своей стороны сделает то же самое.
Магистр хлопнул в ладоши.
— Так и должно быть!
По залу пронёсся общий вздох, воины расслабились, немного разочарованные тем, что поединок не состоялся. Де Ридфор стоял, неотрывно глядя на Раннульфа, и в конце концов принял его руку.
— Прекрасно, — заключил магистр. Он подошёл к рыцарям и положил ладонь на их стиснутые руки. — Отныне и впредь будьте друзьями и вместе встречайте общего врага. — Свободной рукой Одо осенил их крестом. — Теперь ступайте и будьте верны своим клятвам во имя Христа.
Раннульф высвободил свою руку из пальцев де Ридфора и перекрестился. Он направился на своё место в строю, а де Ридфор отступил, присоединясь к другим офицерам. Мгновение Одо наблюдал за ними, медленно покачивая головой, а потом продолжил собрание.
Казарменный зал, где спал Раннульф, назывался склепом, потому что располагался у северной стены здания, и в нём всегда было холодно. Когда после собрания Раннульф вошёл в битком набитый зал, все головы тотчас повернулись к нему.
Кое-кто тут же отвернулся. Но большинство окликало его, а Ричард де Мен, потрясая кулаком в воздухе, крикнул через весь зал:
— Так хочет Бог, Святой!
Раннульф прошёл к своей койке под окном у стены.
Зал был полон народу — все возились у коек, готовясь ко сну. Кто-то стягивал одежду, кто-то уже лёг, другие, раздевшись до штанов, собрались у стола с умывальником, чтобы вымыть лицо и руки. Под высокими каменными сводами стоял ровный сильный гул голосов. Раннульф сел на койку и начал стягивать сапоги.
Вошёл Герман де Монтойя. Прецептора любили, хоть он и был начальством. Проходя через зал, он перебросился словом едва ли не с каждым; дойдя до середины, он остановился и заговорил с незнакомым Раннульфу рыжеволосым юношей, а затем они вдвоём направились в конец зала, к Раннульфу. Поздоровались, и Раннульф сказал:
— Спасибо за поддержку. Меня не вышвырнули из Ордена только благодаря тебе и Ричарду Медведю.
Герман покачал головой.
— Всё было не настолько серьёзно. Одо не допустил бы несправедливости. Ты наш, и куда больше, чем де Ридфор. Это известно всем. — Он подал знак юноше, что стоял за его спиной. — Я хочу познакомить тебя с этим рыцарем — его имя Стефан л'Эль, он прибыл в Иерусалим, когда ты был в Египте.
Раннульф встал. У Германа вечно любимчики.
— Приятно познакомиться, сэр Стефан.
Рыжеволосый рыцарь смотрел отстранённо. У него был вылощенный вид высокорожденного.
— Як твоим услугам, сэр, — проговорил он таким тоном, словно имел в виду прямо противоположное.
Герман кивнул ему:
— Ты можешь идти, Стефан. Благодарю.
— Милорд... — И рыжеволосый отошёл. Раннульф опустился на койку.
— Ещё один твой мышонок.
— Что, не понравился? — добродушно поинтересовался Герман. — Его дядя — сенешаль Франции, а мать — сестра герцога Бургундского. Тебе нужны друзья со связями.
— Не очень-то он дружелюбен.
Герман пожал плечами:
— Он тепло к тебе относится, если уж решил с тобой познакомиться. Что до де Ридфора — остерегайся. Он из тех, кому нет веры, и простое рукопожатие его не удержит. — Прецептор хлопнул Раннульфа по плечу. — Но на твоей стороне больше, чем ты думаешь.
Он повернулся и зашагал прочь; как у офицера, у него была своя келья.
Появился сержант и начал гасить лампы, висевшие по стенам зала, — все, кроме одной, которой предстояло гореть до рассвета, потому что Устав запрещал тамплиерам спать в темноте. Шёпот угасал. В похожем на пещеру зале прозвучал первый храп, тихий, подобный бульканью котелка. Раннульф встал, стянул рубаху и куртку и завернулся в одеяло. Сев на койку, он склонил голову, сжал ладони и попытался молиться.
Герман прав: ничто не решено между ним и де Ридфором, а только лишь ушло вглубь. В конце концов один из них убьёт другого... однако Устав не позволит ему биться с де Ридфором даже для спасения своей жизни.
Раннульф помолился, хотя и знал, что не дождётся от Бога помощи: Бог послал ему это испытание, чтобы он мог доказать свою добродетель. Раннульф знал, что он не добродетелен. Он дурной человек и рано или поздно сломается, схватит де Ридфора за жирную шею и выдавит из него мозги.
Однако покуда он произносил истёртые слова молитв, неожиданный мир снизошёл на него. Если кто-то в братстве против него, то кто-то и на его стороне. Война более велика, чем кто-либо из смертных, и когда-нибудь возьмёт их обоих — и его и де Ридфора, — обратит их в вечный прах. Он поднял глаза и посмотрел через зал на койку, где прежде спал Марк. Она была пуста: по обычаю, никто не ляжет на неё, пока не пройдёт ещё одна битва и не погибнет ещё один тамплиер. Раннульф вознёс последнюю молитву — то ли за Марка, то ли, быть может, Марку. Перекрестился и лёг, чтобы спать, покуда колокол не призовёт к пробуждению.