Поддерживая в целом требования международного сообщества о прекращении израильской оккупации арабских земель, объявив палестинскую проблему сердцевиной ближневосточного конфликта, а иерусалимский вопрос «сутью» палестинской проблемы, арабский мир все же не был единым в отношении будущей судьбы Иерусалима. Два главных претендента на роль хранителей исламских святынь — Саудовская Аравия и Иордания — занимали различные позиции по этому вопросу. Король Хусейн как представитель династии, претендующей на генеалогическую связь с пророком Мухаммедом, считал своим предназначением сохранять и утверждать арабский характер Иерусалима. В его плане иордано-палестинской федерации, выдвинутом в марте 1972 г., Иерусалиму отводилась роль административного центра палестинской части этого государственного образования. В свою очередь династия Саудидов, выступившая инициатором консолидации мусульманского мира в борьбе за освобождение Аль-Аксы, негативно относилась к идее возвращения Святого города под иорданский суверенитет.
На протяжении трех десятилетий позиция исламских государств трансформировалась от требования возвращения арабского суверенитета над Иерусалимом без уточнения носителя этого суверенитета (Лахорская декларация 1974 г.) до заявления 9-го совещания глав государств и правительств стран—членов ОИК в 2000 г. в Дохе (Катар) о том, что палестинский суверенитет должен быть установлен над восточной частью города в качестве столицы независимого Палестинского государства.
В более ранних арабских инициативах: в выдвинутом в августе 1981 г. «плане Фахда» (ныне короля Саудовской Аравии), а затем в Фесской инициативе (сентябрь 1982 г.) — согласованной общеарабской схеме урегулирования, повторявшей основные положения «плана Фахда», не случайно использовалось название Аль-Кудс, когда речь шла о столице будущего палестинского государственного образования. С одной стороны, в палестинской трактовке название Аль-Кудс могло быть отнесено как к Восточному Иерусалиму, так и ко всему городу в целом. С другой стороны, в арабских схемах урегулирования начала 80-х годов уже признавалось право Израиля на существование в границах 1967 г., включая и Западный Иерусалим.
Серьезный диссонанс в арабский мир внесла поездка египетского президента А. Садата в Иерусалим в ноябре 1977 г. Впервые лидер крупнейшей арабской страны, нарушив арабскую солидарность и, бросив вызов всему мусульманскому миру, посетил Израиль, которому на протяжении тридцати лет арабы грозили уничтожением и напрочь отвергали возможность любых контактов с ним. А. Садат до сих пор остается единственным арабским политическим деятелем, осмелившимся выступить в кнессете и совершить молитву в мечети Аль-Акса в окружении двух тысяч палестинских арабов, которые приветствовали его как миротворца. С этого незаурядного шага начался путь А. Садата к гибели: мусульманский мир и, прежде всего, экстремистские исламские группировки расценивали и этот визит, и всю его последующую деятельность по установлению сепаратного мира с Израилем как предательство интересов ислама. В октябре 1981 г. во время военного парада в Каире А. Садат был убит боевиками из фундаменталистской организации «Джихад».
Арабские страны с той или иной степенью критичности реагировали на мирные переговоры между Египтом и Израилем. Но кэмп-дэвидская формула переговоров по Палестинской автономии, в которых сами палестинцы не участвовали, и игнорирование вопроса о статусе Иерусалима объединили всех — от саудовской монархии до стран с радикальными режимами, входившими во «Фронт стойкости и противодействия», в резком осуждении египетского курса.
Между тем, в ходе кэмп-дэвидских переговоров фактически впервые после 1967 г. Израиль признал, что основой для мирного урегулирования с его соседями является резолюция 242 СБ ООН. Кроме того, в подписанном Израилем соглашении («Рамки для мира на Ближнем Востоке») содержалось признание законных прав палестинского народа и его справедливых требований. И наконец в первый раз с арабской стороны была предпринята попытка поставить перед Израилем вопрос об Иерусалиме как части политического урегулирования арабо-израильского конфликта. Египетский президент обозначил свою позицию по Иерусалиму в специальном послании на имя американского президента Д. Картера от 17 сентября 1978 г.: Восточный Иерусалим является неотъемлемой частью Западного берега; он должен отойти под арабский суверенитет; живущие в арабском Иерусалиме палестинцы составляют часть палестинского народа на Западном берегу и должны пользоваться своими законными национальными правами (имелось, правда, в виду только предоставление жителям Восточного Иерусалима права голоса на выборах в органы палестинского самоуправления). Наконец, в письме Садата указывалось, что город должен оставаться неразделенным, а для этого предлагалось создать объединенный муниципальный совет при равном участии в нем арабов и евреев.[383] Таким образом, арабская страна официально признавала за Израилем права на часть Иерусалима, выдвигая при этом требование признать права палестинцев на его арабскую часть.
Однако по Иерусалиму израильтяне не собирались идти ни на какие компромиссы. В письме на имя американского президента, параллельном египетскому посланию, премьер-министр М. Бегин заявлял, что «Иерусалим является единым, неделимым городом, столицей Государства Израиль».[384] В последний день переговоров А. Садат передал через американцев израильтянам требование об установлении арабского флага над мечетями на Храмовой горе. М. Бегин категорически отверг это предложение. Американцы поинтересовались, нельзя ли найти в Иерусалиме какое-то другое место для флага, на что М. Даян саркастически отпарировал: «А кнессет им не подойдет?».[385] Во избежание срыва кэмп-дэвидских переговоров иерусалимская проблема была отложена в «долгий ящик», тем более что и решать ее без палестинского участия было практически невозможно.
Непосредственной реакцией Израиля на обозначившуюся в ходе кэмп-дэвидских переговоров тенденцию включить статус Иерусалима в круг обсуждаемых вопросов ближневосточного урегулирования явился так называемый «Основной закон «об Иерусалиме, принятый кнессетом 30 июля 1980 г. Он формально закреплял аннексию Восточного Иерусалима, провозгласив «весь объединенный Иерусалим» столицей Израиля.[386] В пику арабским притязаниям М. Бегин даже собирался перенести канцелярию премьер-министра в Восточный Иерусалим, но сами же израильтяне сочли эту идею нецелесообразной как по причине трудностей обеспечения безопасности, так и из-за удаленности от других правительственных учреждений в Западном Иерусалиме.
Реакция международного сообщества на фактическую аннексию Восточного Иерусалима была, пожалуй, не менее резкой, чем возмущение в связи с захватом израильтянами Старого города в ходе «шестидневной войны» 1967 г. ОИК впервые в своей истории приняла в январе 1981 г. резолюцию об объявлении Израилю джихада. Правда, осуществлять «священную войну» предполагалось не военными, а экономическими средствами, используя все ресурсы арабских стран для подрыва экономики Израиля, пресечения поступающей ему извне финансовой и военной помощи.[387]
В резолюции 478 от 20 августа 1980 г. Совет Безопасности постановил «не признавать «Основной закон» и такие другие действия Израиля, которые как результат этого закона направлены на изменение характера и статуса Иерусалима».[388] В ней также говорилось, что принятие «Основного закона» является нарушением международного права, еще раз подчеркивалось, что действия Израиля противоречат Женевской конвенции 1949 г. о защите гражданского населения в ходе войны. По требованию ООН 12 латиноамериканских стран и Нидерланды, дипломатические миссии которых после 1967 г. располагались в Иерусалиме, перевели их в Тель-Авив.
Фактически в 1980 г. Совет Безопасности повторил уже сложившуюся в предыдущий десятилетний период позицию международного сообщества по Иерусалиму, которая основывалась на одном из базовых ооновских документов по ближневосточному конфликту — резолюции 242 СБ от 22 ноября 1967 г. Ее главной содержательной частью является требование о выводе израильских войск с территорий, оккупированных во время «июньской войны» 1967 г., что в соответствии с толкованием ООН включает и территорию Восточного Иерусалима. На 5-й чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, созванной сразу же после «июньской войны», была принята резолюция 2253 от 4 июля 1967 г., согласно которой любые действия Израиля, ведущие к изменению статуса Иерусалима, объявлялись недействительными.