Однако оказалось, что к признанию прав палестинцев на Иерусалим не готовы израильские переговорщики. На одном из заседаний израильской делегации ее члены Э. Рубинштейн и Д. Меридор категорически отвергли «раздел» Иерусалима, подкрепив свою позицию ссылкой на ситуацию 1947 г., когда в ООН принималось решение о создании государства Израиль: «Бен-Гурион должен был согласиться на государство без Иерусалима. Пусть то же самое сделает и Арафат». Э. Барак, считавший Кэмп-Дэвид последним шансом договориться с палестинцами, использовал упомянутую историческую ситуацию как аргумент в свою пользу: если Бен-Гурион готов был согласиться на государство без Иерусалима, то ради прекращения конфликта Израиль может пойти на раздел Иерусалима,[413] — был его ответ коллегам.
Наиболее сложным вопросом, по которому в ходе переговоров израильтяне и палестинцы демонстрировали диаметрально противоположные подходы, являлся статус Старого города и, прежде всего, Храмовой горы (Харам аш-Шариф). Клинтон предложил палестинцам удовлетвориться статусом «хранителей» Харам аш-Шариф при установлении израильского суверенитета над Храмовой горой. Как рассказывают очевидцы этой сцены, Я. Арафат отложил ручку, которой он вел свои записи, и сказал: «Это взрывоопасное предложение, из-за которого во всем регионе вспыхнет огромный пожар… Вы хотите, чтобы я столкнул весь регион в новую эпоху религиозного конфликта?».[414] Все дальнейшие попытки американцев добиться компромиссного решения, изощренные предложения о разделе суверенитета над Храмовой горой на вертикальный (чтобы оставить подземную часть горы с возможными остатками древнееврейского храма за израильтянами) и горизонтальный («надземный»), о «суверенитете с ограничениями», «божественном» суверенитете, об объявлении Старого города «зоной без суверенитета» (по аналогии с Антарктидой), дальнейшие лингвистические игры с терминами «суверенитет» и «контроль» ни к чему не привели. Каждую подобную идею палестинцы рассматривали с подозрением. Они не могли больше принимать двусмысленных формулировок, которые, как показывал опыт, впоследствии интерпретировались в пользу Израиля.
В свою очередь, у Э. Барака в том, что касается Храмовой горы, поле маневров было крайне сужено: израильская националистическая оппозиция и религиозно-ортодоксальные круги готовы были «взорвать» любые окончательные договоренности с палестинцами, если главная национально-религиозная святыня евреев оказалась бы вне пределов государства Израиль. Одной из последних попыток израильского премьера в Кэмп-Дэвиде примирить непримиримое являлось предложение палестинцам в обмен на признание де-факто их контроля над Харам аш-Шариф согласиться на постройку небольшой синагоги в северо-восточной части священной территории. Однако и сами израильские переговорщики прекрасно отдавали себе отчет в том, что это предложение только затронет самый болезненный нерв мусульман, категорически препятствующих отправлению иудейских религиозных обрядов на Харам аш-Шариф в какой бы то ни было форме.
24 июля 2000 г. кэмп-дэвидские переговоры были прерваны. Однако уже в августе—сентябре фактически по инициативе палестинцев состоялось еще 38 встреч с участием американских посредников, на которых большое внимание уделялось иерусалимской проблеме. Но в тот момент, когда стороны пытались найти выход из «иерусалимской ловушки», по мирному процессу был нанесен сокрушительный удар: 28 сентября один из лидеров партии Ликуд генерал А. Шарон, оправдывая данное ему прозвище Бульдозер, пошел напролом в стремлении покончить с политикой компромиссов Э. Барака и изменить баланс сил в Израиле в пользу правонационалистического лагеря. В сопровождении своих однопартийцев и под усиленной полицейской охраной он пришел на Храмовую гору, чтобы продемонстрировать «городу и миру», что в Иерусалиме для израильтян не может быть запретных зон.
Для палестинского общества, и без того сильно наэлектризованного безрезультатностью последнего этапа переговоров, этой искры было достаточно, чтобы разгорелось пламя восстания, охватившего все палестинские территории и даже арабов, проживающих на территории Израиля. Началась «интифада Аль-Аксы». Причем в отличие от первой интифады, она не ограничивалась кампаниями гражданского неповиновения и метанием камней в израильских солдат и полицейских. У палестинцев теперь были собственные военизированные формирования, применявшие оружие против Израиля. Несравнимый с предыдущим десятилетием размах приобрел террор, практикуемый исламскими экстремистами. Как в 40-х годах XX в. евреи, отчаявшиеся добиться от Англии исполнения данных ею обещаний мирными, политическими средствами, прибегли к партизанской войне против англичан в Палестине, так и палестинцы, потерявшие веру в мирный процесс, теперь рассчитывали только на собственные силы для прекращения оккупации своих земель и восстановления своих национальных прав.
Израильско-палестинский переговорный процесс теплился, тем не менее, еще несколько месяцев, вплоть до смены правительства в Израиле в феврале 2001 г. В ходе него так и не удалось достичь ощутимого прогресса по проблеме Иерусалима, хотя определенные подвижки в позициях сторон стали намечаться. Если кэмп-дэвидская формула в отношении статуса кварталов Восточного Иерусалима за пределами Старого города в значительной степени устраивала обе стороны, то по-прежнему не находилось ответа, как разделить историческую часть города с расположенными в ней религиозными святынями. Американцы пытались исправить ситуацию, предложив создать международный орган из представителей СБ ООН и комитета ОИГ по Иерусалиму для выработки последующих решений. Израильтяне напрочь отвергали международное вмешательство, а палестинцы относились к нему с большой долей недоверия. Выступая в августе 2000 г. с оценкой кэмп-дэвидских переговоров, Клинтон не без сарказма заметил: «Иерусалим является Святым городом, но все же создает чертову уйму проблем».[415]
Для лидера палестинцев единственным более или менее «достойным» вариантом было установление палестинского суверенитета над Харам аш-Шариф и арабскими (Мусульманским и Христианским) кварталами Старого города. В качестве большой уступки с палестинской стороны Я. Арафат соглашался на установление израильского суверенитета над Еврейским кварталом и Стеной Плача. С небольшими поправками этот вариант был включен в «план Клинтона», разработанный к 23 декабря 2000 г., которому уходивший американский президент отдал немало сил и времени, невзирая на маловероятность его успеха. Ряд положений этого плана вызвали удовлетворение палестинцев, но в некоторых они видели существенный отход от прежних обещаний. Так, если в Кэмп-Дэвиде обсуждалось установление израильского контроля над Стеной Плача, которую тогда ограничивали длиной в 58 м, то по «плану Клинтона» израильтянам передавалась вся западная стена, а это 450 м, а также пространство под ней и над ней.
Усилившаяся тенденция поправения израильского общества в связи с начавшейся второй интифадой заставляла Э. Барака ужесточать свои позиции. На совещании в египетском городе Таба, проходившем в конце января 2001 г., он предлагал разработать для Старого города некий «специальный режим» только для того, чтобы не допустить передачи Храмовой горы под полный суверенитет палестинцев или какого-либо исламского органа. Израиль при этом должен был установить свой суверенитет над Стеной Плача, Еврейским кварталом и Масличной горой. По сравнению с настроем израильского премьера в Кэмп-Дэвиде это, несомненно, было шагом назад.
С избранием в феврале 2001 г. А. Шарона израильским премьер-министром и сформированием нового правительства переговорный процесс с палестинцами фактически был прерван, хотя эпизодические контакты между Ш. Пересом, вошедшим в правительство в качестве министра иностранных дел, и Я. Арафатом продолжались. Если все предыдущие израильские лидеры считали необходимым продолжать переговорный процесс, несмотря на террористические акции, то А. Шарон полностью отказался от диалога в условиях палестинских нападений на израильтян. Пришедшая к власти в США администрация Дж. Буша в отличие от Б. Клинтона уклонялась от активной миротворческой роли, что еще больше развязывало руки А. Шарону.