Хотя учение Христа не имело четко выраженной политической направленности, его проповедь свободы духа в той накаленной атмосфере была воспринята римскими и иудейскими властями как призыв к мятежу, к ниспровержению существующего порядка. Ведь в охваченной брожением Иудее уже существовали к тому времени такие крайне радикальные группы как зелоты и сикарии, возросшие на философии Иуды Галилеянина,[56] провозгласившего абсолютную свободу иудеев от какой-либо власти, кроме власти Бога. В первые десятилетия нашей эры эта «партия войны» своими отчаянными вооруженными выступлениями против римлян, беспощадным террором против проримски настроенных богатых и знатных иудеев завоевала симпатии обездоленных слоев населения. Исступленный фанатизм зелотов и сикариев, готовность на любые жертвы во имя национального спасения заслоняли собою более умеренный и рациональный взгляд на отношения с римлянами. Голоса тех, кто предупреждал о неизбежности разрушительного ответного удара империи по непокорным, заглушались нарастающим гулом призывов к сопротивлению.
К середине 60-х годов I в. н. э. напряженность в Иудее достигла своего апогея. В 66 г. в Иерусалиме произошло крупное антиримское выступление, которое положило начало периоду, получившему в истории название Иудейской войны. Восстание было спровоцировано тем, что прокуратор Флор изъял из храмовой казны значительные средства якобы на государственные нужды. Возможно, надежду в сердца восставших вселяла еще столь живая историческая аналогия с победоносной борьбой Маккавеев против Селевкидов, осквернителей храма и веры. Однако народ, охваченный внутренними распрями, питавший не меньшую, чем к римлянам, ненависть к тем из своих соплеменников, кто призывал к компромиссу с имперской властью, теперь не имел сил одолеть врага, находившегося на вершине своего могущества.
Вплоть до падения Иерусалима в 70 г. в городе практически не прекращались внутренние столкновения, близкие к гражданской войне. На первых этапах «партия войны» — радикальные противники римлян — противостояла «партии мира» — жреческой аристократии, первосвященникам и другим представителям привилегированных слоев. Победили зелоты. Их жертвами стали 12 тыс. иудеев, включая почти всех состоятельных горожан.[57] В древнем городе Давида были разграблены и сожжены все дворцы знати, та же участь постигла дворец Хасмонеев в Верхнем городе. Восставшие уничтожили все документы, содержавшие записи о долгах населения в знак отречения от прежней власти, исполнявшей указания Рима.
На третий год войны в Иерусалиме друг другу противостояли уже три группировки повстанцев-радикалов, идеологически мало чем различавшиеся. Борьба велась главным образом за власть. Небольшая группа зелотов во главе с их предводителем Элеазаром распоряжалась в храме, откуда их пытались выбить повстанцы Иоана Гисхальского, вытесненные римлянами из Галилеи. Против них обоих за установление собственного порядка в городе сражался Симон бар-Гиора, предводитель сикариев, приведший свои отряды в Иерусалим из южных частей страны.
В 67 г. император Нерон поручил известному полководцу Веспасиану, командовавшему римскими войсками в Палестине, подавить беспорядки среди иудеев. Однако яростное сопротивление восставших, а также события в Риме после смерти Нерона (68 г.), вознесшие Веспасиана на императорский трон, отсрочили начало осады Иерусалима на пару лет. В пасхальные дни 70 г., когда в иерусалимский храм стекались отовсюду огромные толпы паломников, увеличивая население города в несколько раз,[58] армия Тита, сына Веспасиана, подошла к городу. Отборные римские легионы — 5-й, 10-й, 12-й и 15-й, численность которых, по подсчетам историков, составляла не менее 80 тыс. человек — расположились лагерями на горе Скопус и Масличной горе и начали осаду Иерусалима с севера, где равнинный ландшафт делал город наиболее уязвимым. Для строительства стенобитных машин римляне вырубили все деревья в окрестностях Иерусалима, и вплоть до ХХ в., когда еврейские переселенцы принялись возрождать иерусалимские леса, пейзаж вокруг города представлял собой голое, лишенное всякой растительности плоскогорье.
Жестокая, кровавая осада Иерусалима, длившаяся пять месяцев, стала одной из самых драматичных страниц не только еврейской, но и, пожалуй, всей античной истории. Трагизм положения осажденных усугублялся еще и тем, что, объединившись слишком поздно перед лицом мощного врага, они были совершенно не подготовлены к длительной обороне: даже те незначительные запасы продовольствия, которые имелись в городе, были уничтожены в ходе междоусобных распрей. Трудно представить себе, какова была доля умерших от голода в той чудовищной цифре 1 млн 100 тыс. павших во время осады, которую приводит Иосиф Флавий.
Как это не раз случалось в истории, экстремисты увлекли за собой в пропасть город, страну, народ. Их имена сохранились для потомков. В назидание ли? В укор или, быть может, во славу раздавленного, но непокоренного народа? Но неизвестны имена тех десятков тысяч, кто погиб от рук римлян, пробираясь из осажденного города в поисках пищи, кого казнили соотечественники как предателей при попытке бежать за пределы Иерусалима, кого пытали и убивали сражавшиеся солдаты при малейшем подозрении в сокрытии съестных припасов. В этой неравной схватке с Римом народ заплатил страшную кровавую цену, еще более возросшую из-за внутренних коллизий между самими иудеями.
Римляне разрушили Иерусалим до основания. Сначала, вопреки приказам Тита, был сожжен храм. Иудейская традиция приурочивает его падение к 9-му числу месяца Ав (середина августа), ибо в совпадении этой даты с днем разрушения первого храма в 586 г. до н. э. усматривается особый провиденциальный смысл. Верхний город продержался еще месяц, но, в конце концов, и он пал под напором римлян. В городе не осталось ни одного целого здания, ни одной улицы: стены и укрепления были снесены, кроме небольшой части западной стены и трех башен Цитадели Ирода, которые защищали расположившийся здесь лагерь 10-го легиона, оставленного Титом для охраны покоренного города.
Из Иерусалима были вывезены все ценности, которые удалось спасти из огня пожарищ или извлечь из тайников, предусмотрительно устроенных богатыми жителями. Но самыми ценными трофеями была добыча, захваченная в храме — золотой стол и золотой светильник-семисвечник, одежды священников и серебряные трубы, возвещавшие о начале жертвоприношений. Все эти сокровища император Веспасиан поместил в выстроенном им храме богини Мира в Риме, а пурпурные завесы Святая Святых и свитки Торы он приказал хранить в своем дворце. С распадом Римской империи иерусалимские сокровища бесследно исчезли. По одной из версий, они были сброшены в Тибр во время волнений, связанных с завоеванием Рима в 312 г. первым христианским императором Константином I. По второй, их захватили вместе с другой добычей вандалы, разграбившие город в 455 г. Есть и третья версия, согласно которой после падения царства вандалов храмовые святыни были спрятаны где-то в Константинополе и до сих пор хранятся там. Однако ортодоксальные евреи Иерусалима убеждены, что сокровища древнего храма хранятся в недрах Храмовой горы, в том месте, где сегодня возвышается мусульманская святыня «Купол скалы». Именно поэтому ни один истинно верующий иудей не может взойти на Храмовую гору, так как это означало бы попрание хранящихся в ней священных предметов.
Итак, с падением Иерусалима Иудея прекратила свое существование как государство. Для евреев начался многовековой период рассеяния, в течение которого им выпало пережить немало унижений, трагических испытаний и катастроф, но и проявить силу духа и преданность национально-религиозной идее. Рассеянные по всему свету евреи не утратили духовной связи с Иерусалимом. Вознося молитвы Всевышнему, они повторяли слова знаменитого псалма: «Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего».[59] Молитвы в большие праздники — пасхальный седер, новогодняя трапеза, Судный день — до сих пор заканчиваются в некоторых общинах словами: «На будущий год в Иерусалиме!».
56
51 Иуда Галилеянин (Гавлонит) был сыном Иезекии, казненного Иродом вождя мятежников. В середине первого десятилетия нашей эры он поднял в Галилее антиримское восстание.
58
53 По оценке Тацита, в Иерусалиме находилось в этот период 600 тыс. человек. Иосиф Флавий приводит в два раза большую цифру.