Общее состояние процветания и благополучия Османской империи при Сулеймане Великолепном проецировалось и на Иерусалим. Центральные власти вкладывали большие средства в улучшение такой ключевой хозяйственной сферы, как городская система водоснабжения. Были очищены и восстановлены древние акведуки, шедшие через весь город к Храмовой горе. До сих пор улицы Мусульманского квартала, прилегающие к ней, украшают фонтанные ниши, в декоре которых использованы фрагменты каменной резьбы из построек эпохи крестоносцев.
В Иерусалиме налаживалась пришедшая в упадок торговля, на основе использования местного сырья развивались такие производства, как льнопрядение и мыловарение. Благодаря турецкой опеке город становился более безопасным местом для жизни, чем сельская местность. Благоприятная среда обитания притягивала людей, и население Иерусалима стало расти. К середине XVI в., по османским переписям, в городе проживало около 13,5 тыс. человек.[190] Конечно, по сравнению с периодами наивысшего расцвета Иерусалима, когда в нем насчитывалось несколько десятков тысяч жителей, это было небольшое поселение, и только его особенный религиозный статус придавал ему вес и значимость в глазах османских властей.
При Сулеймане Великолепном были проведены большие реставрационные работы на Храмовой горе в главном мусульманском храме «Куполе скалы». Известно, что первоначально здание было облицовано мозаикой, которая фактически не обновлялась с тех пор, как оно было построено в VII в. Ко времени появления в Иерусалиме турок Куббат ас-Сахра утратила свое блистательное великолепие, так как большая часть мозаики погибла под воздействием иерусалимского климата. Сулейман приказал своему придворному архитектору Синану облицевать храм цветной керамической плиткой. Она была доставлена из турецкой Анатолии, где ее производством занимались жившие там армяне, тщательно охранявшие секреты своего мастерства. Четыре века яркие голубые, зеленые, белые, желтые плитки украшали фасад «Купола скалы», пока не были заменены во время реставрации 1956–1962 гг. на новые, кстати, также привезенные из анатолийского города.
К началу XVI в. в мусульманской теологии за Иерусалимом окончательно и неоспоримо закрепляется место третьего по значению Святого города после Мекки и Медины. После эпохи крестоносцев, когда поклонение возвращенному в лоно ислама Аль-Кудсу приняло особенно массовую форму, некоторые арабские теологи стали выражать беспокойство, как бы зияра (посещение) Иерусалима не уменьшила пыл верующих в выполнении их первостепенной обязанности — хаджа в Мекку и Медину. Они указывали, что скала на Храмовой горе не равнозначна Каабе в Мекке, возле которой и должны совершаться священные ритуалы. Посещение же Иерусалима является не более, чем частным делом каждого мусульманина, тогда как хадж — его святая обязанность, завещанная Мухаммедом. Вопреки стараниям некоторых ученых мужей принизить священную роль Аль-Кудса в мамлюкский период возродилась старинная традиция составления хвалебных текстов (Фада иль Аль-Кудс), воспевающих святость Иерусалима и призывающих мусульман к благочестивому посещению города. Мусульманское паломничество, видимо, не без влияния христианства принимало более организованные, упорядоченные формы: появлялись специальные путеводители по городу, которые предлагали набожным гостям определенные места для совершения молитвы и чтения строк из Корана.
В утверждении сакрального значения Иерусалима для мусульман большую роль сыграла работа арабского историка Муджир-ад-Дина (1456–1522 гг.) о святых местах Иерусалима и Хеврона. В ней собрано множество мусульманских легенд и верований, сложившихся за девять веков существования ислама на Святой Земле. Без этих рассказов мы бы не имели сегодня представления о некоторых интереснейших, но навсегда утраченных святынях, которым поклонялись средневековые последователи пророка.
В 1916 г. во время Первой мировой войны командующий турецкими войсками в Палестине Джамаль-паша изъял из «Купола скалы» и вывез в неизвестном направлении яшмовую плиту, которую мусульмане называли Камнем рая. Она была вделана в пол храма вблизи священной скалы, и, по местным поверьям, считалось, что под ней открывается вход в рай. По всей видимости, плита относилась к периоду крестоносцев. На ней сохранялись крепежные дырочки для гвоздей и несколько гвоздей. Мусульмане рассказывали, что их вбил сам пророк Мухаммед в память о своем ночном путешествии в Иерусалим. Затем он наказал архангелу Гавриилу стеречь реликвию, ибо как только из нее пропадет последний гвоздь, мир погибнет. У Муджир-ад-Дина сказано также, что прямо под Камнем рая находится могила царя Соломона.[191] В какой бы восторг пришли археологи, если бы это было действительно так! До сих пор ни одна из многочисленных гипотез о месте захоронения первых израильских царей не нашла сколько-нибудь достоверного подтверждения.
Особенно много суеверий в средневековом Иерусалиме было связано с Полумесяцем — исламским символом, венчавшим «Купол скалы». Причем не только мусульмане, но и христиане и евреи верили, что он мистическим образом предвещает те или иные события. Христианский путешественник рассказывал, что в 1652 г. весь Иерусалим был напуган тем, что Полумесяц на «Великой мечети» четыре раза повернулся с юга на запад. Рассказчик хорошо понимал, что никаким ветрам и штормам не под силу сместить этот огромный массивный шпиль, весящий более 300 фунтов (около 130 кг). Однако в Иерусалиме распространившийся слух вызывал массу толкований: турки были уверены, что это предзнаменование расширения их империи на запад и обращения всех христиан в истинную мусульманскую веру; монахи же тайком передавали друг другу противоположную весть — знамение говорит о том, что скоро с запада придут христианские армии и завладеют Святой Землей.[192]
Харам аш-Шариф (арабское название Храмовой горы, введенное в обиход, по мнению некоторых исследователей, при турках) оставалась центром мусульманской духовности и в османский период. Турецкий путешественник Челеби, побывавший в Иерусалиме в 1648 г., насчитал на Храмовой горе и в окружавших ее медресе 800 имамов и проповедников, имевших официальное жалованье. В мечетях служили более 50 муэдзинов и несчетное число чтецов Корана. Многочисленные мусульманские паломники совершали обход святых «остановок» на Харам аш-Шариф, а в галереях вокруг нее толпы дервишей из Малой Азии, из Индии, Персии и Курдистана круглосуточно читали Коран и совершали ритуал зикра — торжественное прославление Аллаха. Как напоминает эта картинка те времена, когда сотни иудейских паломников приходили к своему храму выполнить положенные обряды жертвоприношений, когда вокруг храма собирались знатоки Моисеева закона, и двенадцатилетний Иисус поражал взрослых учителей глубиной своих рассуждений или когда он, уже повзрослев, вел в храме диспуты с фарисеями. Тогда вход на Храмовую гору был ограничен для язычников. В османское время мусульмане запретили христианам и евреям переступать пределы их святыни.
Теперь ислам определял лицо Иерусалима. Мусульмане составляли преобладающее большинство его жителей. При незначительных размерах города в нем насчитывалось 240 михрабов, 7 школ для изучения хадисов,[193] 10 школ для изучения Корана, 40 медресе и монастыри 70 суфийских орденов.[194] Этот перечень заставляет вспомнить рассказы паломников времен расцвета Византийской империи о переполнявших Иерусалим христианских церквах и монастырях. Меняются эпохи и религии, Иерусалим почти исчезает с лица земли, но вновь возрождается из руин и становится точкой притяжения для тысяч верующих.
В середине XVII в. Иерусалим предстает перед глазами путешественников пока еще процветающим городом. Их восхищает его красивая крепость, на окрестных холмах они видят тысячи виноградников, оливковые рощи, сады и огороды. Внутри города богатые рынки, на которых расположено более 2 тыс. торговых лавок, есть 6 постоялых дворов и 6 бань, жители не испытывают недостатка в свежей питьевой воде. Однако уже намечаются признаки упадка, общее ослабление Османской империи в следующие два столетия самым неблагоприятным образом отразится на Иерусалиме.