Из Иерусалима огонь ненависти перебросился на всю страну. Особенно страшную резню арабы учинили в Хевроне и Цфате, где их жертвами становились в основном религиозные евреи — члены старого ишува, которые даже не пытались оказывать им какое-либо сопротивление. В Хевроне погибло 60 евреев и 100 человек получили ранения, в Цфате было убито 20 человек и около 100 домов подверглись разграблению и разрушению.[296]
Наверное, счет жертвам был бы еще более внушительным, но, к счастью, как и во все времена, массовому психозу поддавались далеко не все. В иерусалимских газетах в то время сообщалось о ряде случаев, когда арабы спасали евреев — своих товарищей по работе от гибели, когда евреи находили убежище от погромщиков в арабских домах. Несколько представителей известных иерусалимских семей пытались остановить разбушевавшуюся толпу арабов у Яффских ворот. В одном из кварталов Иерусалима евреи удержали своих соседей-евреев от нападения на мечеть. На фоне моря крови и насилия эти факты оставались незаметными вкраплениями человечности и разума, но именно они давали надежду на то, что еще возможно распутать все туже затягивавшийся узел арабо-еврейских противоречий.
Однако в историческом сценарии для Палестины и Иерусалима в XX в. не предусматривалось скорых мирных развязок. Следствием событий августа 1929 г. явилось резкое обострение арабо-еврейского конфликта, весьма хрупкими оказались и те добрососедские связи, которые обеспечивали спокойствие на Святой Земле в последний период оттоманского правления.
Хотя основанием для столкновений послужили сугубо религиозные мотивы, но в них выявилась особенность, в меньшей степени свойственная прошлым межконфессиональным конфликтам в Иерусалиме: борьба за святые места становилась неотъемлемой частью политической борьбы как в арабском, так и в еврейском лагере. Для муфтия Хадж Амина религиозный фанатизм являлся тем знаменем, под которое он собирал массы своих приверженцев. Взятая им на себя роль «защитника» исламских святынь обеспечила ему такую популярность среди мусульман, какой не пользовался никто из его политических оппонентов-арабов.
У евреев главными защитниками религиозных святынь оказались совсем не ортодоксы, которые всегда проявляли большую сдержанность в отношениях с арабами. Главный воинственный клич исходил от сионистов-ревизионистов — правого крыла в сионизме, тогда еще только набиравшего силу. В отличие от умеренных сионистов, возглавлявших поселенческое движение, его представители исповедовали крайне шовинистические взгляды в отношении арабов, призывая евреев опираться в первую очередь на силу для достижения своих целей в Палестине. Именно они, набирая очки в борьбе со своими политическими противниками, подняли знамя борьбы за религиозные святыни как общенациональный символ еврейского народа. Пожалуй, впервые со времен Крестовых походов святой город Иерусалим становился объектом притязаний со стороны двух конфессий, каждая из которых отныне будет предъявлять свои исторические права на безраздельное господство в нем.
Правда, в обоих лагерях звучали и более умеренные голоса, пытавшиеся предотвратить лобовое столкновение двух национальных интересов, остановить скатывание страны в бездну хаоса и террора. В Иерусалиме лидером умеренных арабских националистов являлся Раджиб Нашашиби, в течение четырнадцати лет (1920–1934 гг.) занимавший должность мэра города. Он был представителем одной из богатейших и древнейших семей, предки которой жили в Иерусалиме с XIII в. Раджиб Нашашиби, получивший образование в Стамбульском университете и являвшийся специалистом в области городского планирования, внес большой вклад в решение таких вечных иерусалимских проблем, как бесперебойное снабжение города водой, модернизация городской канализационной и дренажной систем, улучшение общего санитарно-гигиенического состояния всех городских служб, строительство новых дорог и улиц. Здание иерусалимского муниципалитета, в котором вплоть до начала 90-х годов работали городские власти, археологический музей Рокфеллера — это лишь наиболее заметные проекты, к выполнению которых непосредственно приложил руку Раджиб Нашашиби.
Заслуги мэра в городском строительстве и благоустройстве высоко ценили и англичане, и арабы, и евреи. В 1924 г. в западной части Иерусалима вошел в строй проспект Короля Георга V, который и сегодня является одной из центральных городских артерий. Известный еврейский ученый и деятель сионистского движения Артур Руппин писал тогда, что эта улица — «большое достижение мэра города Раджиб-бея аль-Нашашиби» — полностью изменила внешний вид города и стала его центром.[297] Однако в ожесточенной схватке, развернувшейся за столицу Палестины, профессиональные качества мэра играли гораздо меньшую роль, чем его национальность, политические взгляды, клановая принадлежность.
Раджиб Нашашиби считал допустимым совместное проживание в Палестине евреев и арабов при условии сохранения численного преобладания арабов и развития институтов арабского самоуправления. В отличие от сторонников муфтия он был настроен искать компромиссные политические пути сосуществования с евреями. Заняв должность мэра, он получил в свои руки большие административные и финансовые полномочия и таким образом становился одним из основных врагов Хадж Амина аль-Хусейни в его борьбе за неограниченное влияние среди палестинцев.
В то же время, Раджиб-бей в силу своего аристократического происхождения, принадлежности к классу эффенди — богатых землевладельцев — являлся враждебной фигурой и для большинства сионистских лидеров, находившихся под сильным влиянием социалистических идей. Личные отношения мэра с руководителями расположившегося в Иерусалиме Еврейского агентства были весьма натянутыми. Сионисты не без оснований полагали, что Раджиб Нашашиби препятствовал равноправному участию евреев в муниципальном управлении и всячески тормозил признание иврита официальным языком во всех сферах муниципальной деятельности. Его обвиняли в авторитарности методов руководства и во взяточничестве, но причины, по которым он потерпел поражение на муниципальных выборах 1934 г., носили политический характер. Под давлением могущественного и вездесущего клана Хусейнитов его не поддержали арабы, а избиратели-евреи проголосовали против него под влиянием сионистской агитации.
Тем не менее, Раджиб Нашашиби не покидал палестинскую политическую арену вплоть до своей кончины в 1951 г. В 1950 г., когда Иерусалим уже был разделен на израильскую и иорданскую части, король Абдалла назначил его губернатором Западного берега, а затем Первым хранителем Харам аш-Шариф и Верховным правителем святых мест.
Вместо Нашашиби мэром Иерусалима в 1934 г. стал представитель другого известнейшего иерусалимского клана доктор Хуссейн Факри Халиди. В 1937 г. за связь с арабским повстанческим движением он был смещен мандатными властями с должности мэра и сослан на Сейшельские острова. Должность мэра занял его брат Мустафа Халиди, но с его смертью в 1944 г. функционирование иерусалимского муниципалитета как выборного органа в период подмандатной Палестины фактически прекратилось.
Что касается еврейской общины, необходимость поисков общего языка с арабами особенно четко осознавалась в среде иерусалимских интеллектуалов, к которой принадлежал Иехуда Магнес, первый канцлер, а затем президент Еврейского университета. Он был представителем той небольшой части сионистов, которые выступали за еврейско-арабское сотрудничество, а позже за создание двунационального государства в Палестине. И в своей повседневной жизни, и в политической деятельности он был одним из тех, кто пытался нащупать возможности мирного сосуществования с арабами. Не один год Магнес жил бок о бок с арабами в квартале аль-Хусейни, по дороге на гору Скопус, имел много друзей среди арабской интеллигенции. В 20-е годы он был в числе основателей общества «Брит Шалом» («Союз мира»), в начале 40-х годов — общества «Ихуд» («Единство»), целями которых являлись налаживание взаимопонимания между арабами и евреями в политической и социальной областях, культурное сближение двух народов.