Я проверю, пресвитер Иоанн.
Хадж Гарун снова посмотрел в угол. Он прищурился, шлем съехал, а в глаза ему вновь пролился дождь ржавчины. По морщинистому лицу потекли слезы.
Почему он тебя все время называет пресвитером Иоанном? спросил сириец, чьим главным ремеслом была кража драгоценностей.
Потому что в первый раз, когда он меня увидел, у меня на шее был Крест королевы Виктории. Я тогда был в отставке и жил в Доме героев Крымской войны, вот он и принял меня за этого легендарного царя. У него большое царство, где-то в Азии.
Где именно в Азии?
Я не знаю — он, правда, тоже не знает. Я думаю, можно спросить скарабея, он-то наверняка осведомлен. Но что-то я сомневаюсь, что он сегодня будет разговаривать. Они, скарабеи, зимой обычно впадают в спячку. Так вот, как я есть пропавший царь, он и подумал, что я пришел в Иерусалим, чтобы найти себя. Ну и чья ставка?
Сириец усмехнулся.
Вы оба сбрендили. Он просто уставился в стену.
Ни в коем случае, сказал Джо. Он смотрит не в стену, а в зеркало. Зеркало разума называется. Верьте — не верьте, а это правда.
Сириец по-прежнему усмехался.
Ну а про него он что думает? спросил он, указывая через стол на Мунка Шонди.
Он не думает, сказал Джо, он знает. Вот смотри. Эй там, наверху, Хадж Гарун, или Аарон, как зовут тебя евреи и христиане. Кто этот тип тут, внизу?
Старик вытер слезы с глаз и поглядел на стол.
Это Бар-Кохба.[24]
Эй, Мунк, похоже, он тебя раскусил, прошептал Джо. Кажется, он тебя пришпилил к конкретному историческому периоду. Он прав? А какой момент истории был уготован этому джентльмену Бар-Кохбе?
Первая половина второго века, ответил Мунк, изучая свои карты.
Роль? спросил Джо.
Защитник иудейской веры, сказал Мунк.
Будущее?
Смерть в битве. Погибну, взбунтовавшись против непобедимых римских легионов.
А это правда? обратился Джо к Хадж Гаруну. Римские легионы и вправду непобедимы? Что тебе оттуда видно?
Хадж Гарун повернулся спиной к стене. Он улыбнулся.
Только поначалу, пресвитер Иоанн. Потом их тоже громят.
Ну вот. Видишь, Мунк, видишь, как оно выходит? Римляне-то, оказывается, вполне победимые. Время опять все определяет. Время как оно есть или как оно будет. Время — это все.
Время — это да, мечтательно пробормотал Хадж Гарун со своего насеста на сейфе.
Что-нибудь еще видишь? спросил Джо.
Для Бар-Кохбы — да. Я провижу, что эта игра случая будет для него очень удачной. В конце концов, в лунном цикле девятнадцать лет.
Джо удивился.
По еврейскому календарю, прошептал Мунк.
И поскольку, продолжал Хадж Гарун, вы начали эту игру в год по еврейскому календарю пять тысяч шестьсот восемьдесят второй, Бар-Кохбе действительно очень повезет.
Джо удивился еще больше.
А почему бы это?
Потому что тот год был первым годом трехсотого лунного цикла, отвечал Хадж Гарун. И я думаю, это добрый знак, в свете того, что эту игру начали вы трое.
Джо мягко присвистнул.
Кругом одни факты, джентльмены. И насколько можно доверять этой лунной прикидке с вершины сейфа? Снова метим в судьбу: как всегда. Ну-ка, погодите. Мне кажется, сейчас мы услышим, как о себе заявит не столь отдаленный момент времени.
Куранты, приделанные к солнечным часам в передней, крякнули и начали бить. Было четыре часа пополудни. Они пробили двенадцать раз.
Полночь, сказал Джо. Я думаю, через час стоит сделать перерыв. Мы ведь согласились играть «по времени»?
Хорошая мысль, сказал Мунк. Я что-то приустал.
И я, добавил Каир, проглотив зевок.
Другие игроки, которым последние три часа крупно не везло, запротестовали. Богатый французский купец из Бейрута был особенно зол.
Мошенники, взвизгнул он, потрясая кулаками. Откуда вы знаете, что сейчас полночь? С таким же успехом сейчас может быть и полдень.
Может, но сейчас-то полночь, сказал Джо, улыбаясь. Куранты пробили полдень за час до твоего прибытия. А ты что думал, когда ты сюда пришел?
Я-то знаю, когда я пришел, завизжал француз. Был час дня.
Ну вот видишь. Теперь ясно как день, что куранты пробили полночь, а не что-нибудь. Кто-нибудь собирается делать ставки? У нас все равно впереди добрый час игры. Мунк, не ты сдаешь?
Наверное, я. И поскольку Хадж Гарун говорит, что луна ко мне благоволит, я собираюсь воспользоваться своими преимуществами и утроить ставку, которую только что объявил наш высокородный гость из Багдада. Джентльмены, во имя лунатизма ставки повышаются.
Отлично, сказал Джо, просто великолепно. Не надо отступать только потому, что в дождливый февральский день между полуднем и полуночью всего три часа. Это все время случается в плохую погоду. Но скоро весна, и мы наверстаем упущенное.
24