* * *
Я, должно быть, спал полчаса. Я услышал звук в двери спальни. Я схватил пистолет. Может, Наср подставил меня. («Спи, - сказал он. - Спи. Напейся».) Или, может быть, кто-то из его приятелей понял. («Этот полковник Хаддура странный парень, не так ли?»)
Дверь медленно открылась.
Я отключил предохранитель.
"Ник?" прошептала она. Я нажал на предохранитель.
Она плыла по темной комнате. Ее как одеяло обернули чадрой. «Лейла, - сказал я. «Не валяйте дурака. Я больной человек».
Она подошла и села на край кровати.
Чадра распахнулась. Я закрыл глаза, но было уже поздно. Мое тело уже видело ее тело. «Лейла, - сказал я. «Ты слишком доверяешь мне».
«Да. Я доверяю тебе, - сказала она, - достаточно».
Я открыл глаза. "Довольно?"
"Довольно."
Она провела пальцами по моему лицу, по шее, по груди, где волосы встали дыбом, и начала танцевать. «Дайте определение« достаточно », - сказал я твердо.
Теперь настала ее очередь закрыть глаза. «Хватит желать… заниматься со мной любовью».
Моя рука, казалось, имела собственное желание. Он обхватил ее грудь и вызвал у нас обоих парное мурлыканье. «Дорогая, - выдохнул я, - я не собираюсь драться с тобой очень сильно. Ты уверен, что это то, чего ты действительно хочешь?»
Ее шея была выгнута, а глаза все еще закрыты. «Я никогда… ни в чем не был уверен… никогда».
Она пошевелилась, и чадра упала на пол.
Полагаю, это всеобщая мечта. Быть первым. Или, как говорили в «Звездном пути», «отправиться туда, куда раньше не ходил ни один человек». Но боже мой, это было мило. Это гладкое, спелое, невероятное тело, медленно раскрывающееся под моими руками, совершая движения, которые не были просто движениями, а восхищало, удивляло первые ощущения, рефлекторные пульсации, нетерпеливое, интуитивное зажатие пальцев, колебания в бедрах, задержку дыхания. В последний момент на краю обрыва она издала какой-то лирический звук. А потом она вздрогнула, сказав «Все взрослые».
Мы лежали вместе, и я наблюдал за ее лицом и пульсом, который пульсировал в ее горле, я проследил за ее телом, и я провел пальцем по изгибу ее губ, пока она не остановила мой палец языком. Она открыла глаза, и они посмотрели на меня, сияя. Она протянула руку и провела рукой по моим волосам.
А потом она прошептала единственное слово, которое говорило, что теперь она освобожденная женщина.
«Ещё», - сказала она.
Семнадцатая глава.
Есть выражение на идиш: дрехрд оффен дек. Это означает, говорит мне Ури, на краю земли; непонятно где; ушел к черту. Это был Рамаз. В ста милях к югу от Дамаска и в сотне миль от израильского фронта. Последние тридцать миль прошли через Нигде. Безгородное, безлесное, забрызганное лавой Ничто, с туманным небом и тихой пылью. Пейзаж был усеян вдоль дороги ржавыми корпусами мертвых танков, а однажды - руинами древней византийской цитадели.
Лейла была закутана в свой двор арабской леди, что теперь, по крайней мере, имело практическое назначение; уберегая пыль и солнце. Это еще не было летним солнцем, не той подушкой-булавкой в небе, которая бросает иглы тепла на вашу кожу. Но было достаточно жарко, и пыль и дымка царапали мне глаза даже за темными очками полковника Каффира.
Лейла передала мне фляжку с водой. Я взял, выпил и вернул обратно. Она отпила, а затем осторожно смочила пальцы и провела кончиками холодных пальцев по моей шее. Я посмотрел на нее
и улыбнулся. Женщины всегда хотят знать, «изменились ли они». Лейла изменилась. Она избавилась как от жесткой налетов крахмала, так и от рутины Риты-Хейворт-играет-Сэди-Томпсон. Она перестала играть и просто играла. Я снял ее руку с шеи и поцеловал. Земля под нами была похожа на хрупкую глину, и наши колеса раздавливали ее, взбивая пыль. Оранжевая пыль.
Я нажал на педаль и прибавил скорость.
Город Рамаз вряд ли был городом. Больше похоже на небольшую группу зданий. Типичные хижины из сырцового кирпича с плоскими крышами, некоторые выкрашены в синий цвет, чтобы отогнать зло.
Первым жителем Рамаза, который заметил нас на дороге, был мужчина лет ста восьмидесяти. Он ковылял на импровизированной трости и, увидев джип, низко поклонился, и я думал, что мне придется его спасти.
Я остановился. Он казался удивленным. «Добро пожаловать, - произнес он нараспев, - о достопочтимый полковник».
Я протянул руку Лейле и открыл дверь. «Садись, старик. Я тебя подвезу».