Апостол Фома, как в свое время Иисус, проповедовал на каждой стоянке именам Мессии, в чем помогал ему Самуил. И вот когда они посетили Нахорли в их райском уголке, там председатель синагоги и старейшины с гордостью рассказали Фоме, как проповедовал у них Иисус Мессия, как по его совету привезли они свитки Священного Писания из Иерусалима и построили для них крепкое хранилище, а рядом с ним дом для гаццана, чтобы Священные тексты находились под постоянным его оком; и к великому удивлению Самуила, апостол воспринял рассказ старейшин о Мессии как что-то обычное, лишь время от времени молитвенно возглашал:
— Велики деяния Отца и Сына.
В других общинах апостол Фома, когда слышал об Иисусе, уже не возглашал благочестиво, а говорил убежденно:
— Христос един с Богом. Отец и Сын — единая суть. Промысел же Божий в его воле. Сын Божий может быть везде. Он — Дух Святой, несущий Живой Глагол Божий в образе человеческом.
Он говорил это с такой верой в истинность утверждения своего, что слушавшие его замирали в трепетном молчании. Они не могли не верить ученику Мессии, самолично щупавшему раны его, когда Иисус появился меж ними после воскресения своего и видел своими глазами, как Сын Божий воспарил в небо, к Отцу своему.
Для Самуила и его сына Авимаила все это звучало, по меньшей мере, странно. Мессия — да. Проповедник и пророк, благословенный Богом, — да. Великий Посвященный, мудрый из мудрых — да. Христос — вполне соответствует. Но един с Богом? Не укладывается в голове, ибо Иисус осязаем, живет подобно всем людям, имеет жену, детей, имеет слуг и дом. Получается: человек и Бог одновременно? Да, головоломка.
Фома же всякий раз, когда проповедовал именем Иисуса, как ученик его, как первоапостол, повторял о единстве Отца и Сына, о Светом Духе в образе человеческом, и звучало это так убедительно, что Самуил начал уже подумывать, не кощунствует ли он, видя в Иисусе, друге своем, только человеческий образ.
И все же он твердо решил, что прежде чем увидится равви с учеником своим, он, Самуил, расскажет все без утайки Иисусу. И еще он решил, что приезд Фомы в Сринагар должен остаться в тайне от общины и даже от старейшин до тех пор, пока не скажет своего слова Мессия.
Самуил прикидывал, как это сделать ловчее, но все сложилось лучше лучшего: когда караван вернулся в Сринагар, Иисуса в городе не было, и Мария ждала его возвращения только через неделю. Тогда Самуил, разместив Фому в своем доме и наказав ему строго-настрого никуда не выходить, пока не будет на то воля Сына Божьего, ушел через пару дней навстречу Иисусу. Фоме же сказал, что удаляется для молитвы на столь долгое время, пока не снизойдет на него видение.
Встретились Иисус и Самуил в доме Арджуны-Павла, где, как обычно, Иисус отдыхал пару дней, когда спускался с высокогорья. Иисус выслушал взволнованный рассказ Самуила, к новому его удивлению, совершенно спокойно. Но Иисус, понявший состояние своего друга, решил объяснить ему все.
— Еще в Нусайбине, где удерживали нас с Марией Сарманские братья, мне стало от них известно, как с легкой руки апостола Павла и тех, кто воспринял его слово за истину, проповедуется обо мне не как о Сыне Человеческом, а как о Сыне Божьем. Да, я говорил о Господе, как об Отце Небесном, ибо проповедовал не приниженную любовь к Господу нашему, а любовь сыновнюю. Именно это, скорее всего, и наводит их на мысль о моем единстве с Богом. Так они видоизменяют мое слово в соответствии со своим умозаключением. Я просил Главу Сарманского братства отпустить меня в Иерусалим, дать возможность посетить все общины уверовавших в меня, но решение суда было категоричным: никакого возвращения. Ими был избран Кашмир, где наиболее многочисленна, по их оценкам, еврейская община. Мне тогда было отвечено так: пусть молодое вино перебродит. Похоже, оно перебродило, и ничего уже не изменишь. Пусть все останется так, как есть. К тому же, думаю, подобное не в ущерб тому, что я проповедовал, не в ущерб Живому Глаголу Божьему, напротив, делает его более привлекательным и более почитаемым.
Самуил вполне с этим согласился, и тогда они обсудили, как лучше провести встречу Сына Божьего с его земным учеником. Удачным показалось Иисусу предложенное Самуилом:
— Ты видел в конце моего сада домик уединения.
— Да.
— Видел там лестницу на второй этаж?
— Конечно.
— Если тебе по ней, Мессия, спуститься к ученику своему, погруженному в молитву, будет ли ладно?
— При зажженных свечах. В наступившей ночи.
Обговаривать мелкие подробности не было необходимости: Иисус не потерял способности создавать иллюзии, и он все сделает так, как определил суд Великих Посвященных Сарманского братства — разговор через видение.