Пентен. — Светловолосый, неразговорчивый. Никогда не знал его прежнего имени или забыл. Но уж точно не Пентен. Что-то совсем другое.
Бидонвин. — Бидонвин означает Биду Альбер. В силу какого фонетического чуда? Не знаю. Веселый и глупый. Все время беспричинно смеется. Безвредный.
Ленрубен. — Ранее Леру Робер, большеголовый, темно-рыжеволосый, веснушчатый, взгляд пустой или притворно невыразительный, глаза бледные. Молчаливый, замкнутый. То ли свирепый хищник, то ли просто смышленее других. Вероятно, свирепый хищник.
Абдундун. — Он же Альбер Дедьё. Низенький южанин, с Пиреней, черноволосый, смуглый, проворный, сметливый. Может расплакаться, рассмеяться, иногда запеть. Общительный, но сознания ненамного больше, чем у черного кролика, да и повадки те же.
Амбрион Нелатин. — Персонаж с именем длиннее, чем у остальных, когда-то был испанцем по имени Целестин Амброллон. Плечистый, коренастый, молчаливый, в состоянии скрытой вражды с Манибалом, но не лучше того. Очень плохо говорил по-французски. Я еще расскажу о его влиянии на новую речь землян.
И наконец, единственная в группе самка.
Илен, сиречь Элен. Дочь консьержа санатория. Не из числа пациентов. Ей было, наверное, лет восемь или девять в конце нашей эры. Статус единственной самки придает ей особое значение, и я буду вынужден рассказать о ней подробнее.
Вот и все.
Упоминание этих имен и их форм побуждает меня вернуться к лингвистическому вопросу. Новое человечество состоит из девяти подростков, в том числе одного испанца и одного англичанина. Некоторые французы имели несовершенное знание французского языка или привыкли более или менее долго говорить на каком-нибудь варианте лангедокского диалекта. К тому же под влиянием новой жизни круг занятий сузился, словарь обеднел; их голосовой аппарат изменился. Так, в итоге они выработали свой говор, представление о котором могут дать их новые имена и связь которого с французским языком невозможно установить, если не знать этого заранее. Он наверняка был бы непонятен любому человеку нашей эры. Даже я, присутствовавший при образовании этого жаргона, часто понимаю его с трудом и не говорю на нем.
Но они понимают друг друга и продолжают развивать свой язык самыми разными способами.
Довольно лингвистики. Время истекает. Время убегает. Я пишу урывками и отрывками, с перерывами, которые не могу измерить, в блокноте с клеенчатой обложкой, найденной в рюкзаке проводника. Не знаю, сколько времени минуло с моей последней записи. Может, месяцы, а может, годы. Мне кажется, я долго пребывал в полубессознательном состоянии и где-то блуждал. У всех нас голые торсы и какие-то лохмотья, намотанные вокруг бедер. Сколько времени отделяет нас от катастрофы? Наверняка годы. Когда я пытаюсь сконцентрироваться, мне кажется, что прошло года четыре-пять. Я все еще способен ощутить смену времен года, хотя климат здесь очень мягкий, мягче, чем был раньше… Но даже зим я не считаю. К чему?
Дети уже давно предоставлены сами себе. Илен поддерживает огонь в пещере. Они придумали свою систему его поддерживать и раздувать. Систему идиотскую. Надо класть палки определенной длины в некотором порядке сообразно определенным геометрическим фигурам и перемежать их с углями. Они убеждены, что, если опустят хотя бы один из своих абсурдных ритуалов, огонь не разожжется.
Они где-то нашли бобовое поле. Но из-за желудочного расстройства объявили, что бобы ядовиты. Хотя и не называют это ядом. Дескать, бобы, все бобы, принадлежат Иесинанепси и, если у него украсть его пищу, он мстит, насылая колики. Господи, как они глупы! Чудовищно глупы! Безнадежно тупы! Что из них получится? Не лучше ли, чтобы случилась новая катастрофа и смела бы эту паршивую бестолочь? Так, возможно, биосфера, очищенная от человечества, вселяла бы чуть больше надежды. Естественно, я смеюсь над их идиотизмом и ем бобы, сколько захочу. Озерная вода давала мне немного соли в первое время. Теперь дает меньше. Заметив, что у меня нет колик, они питают ко мне определенное уважение. Но все равно опасаются. Они убеждены, что с этим Иесинанепси-Бохтимон-Очена не надо хитрить. Он всегда оказывается сильнее. И скоро этот Иесинанепси со мной расправится. Я обречен. Бохтимон Очена уже готовится меня покарать. Ха-ха-ха! Какой фарс!