Хотя, может быть, в каком-то смысле они правы. Я действительно обречен, это правда.
И они тоже.
Кажется, я еще не объяснил, что такое Иесинанепси.
Это последствия катехизиса. Некоторые из них, особенно Манибал и Цитроен, учили Закон Божий. Думаю даже, что Манибал пел в церковном хоре, а может быть, и Пентен. Они учили наизусть молитвы; они видели, как их старые бабки вставали на колени и молились преимущественно в моменты отчаяния и страха. А отчаяния и страха в их жизни действительно хватало…
И вот они применили то, что видели; они все вместе регулярно встают на колени и вместе произносят то, что знают. Но их обобществленное таким образом знание оказалось спутанным и искаженным, а слова молитв разделили участь остальных слов. Из этого получилось некое заклинание, которое на сегодня более или менее устоялось и останется, наверное, неизменным. Таким оно и будет передаваться через грядущие века. Сколько раз я слышал, как его гнусаво бубнит полудюжина одичавших детей, сидящих на корточках вокруг костра в глубине пещеры! Это наивное, дурацкое, варварское псалмопение запечатлелось в моей голове, и я иногда невольно ловлю себя на том, что шепотом тяну: «Бохтимон Очена! Иесинанепси!»
Какой фарс!
Я знаю его наизусть. И приведу здесь полностью. Ведь это документ. Исторический. Или доисторический? Пф! Ну да ладно, вот оно. И дополню его переводом, чтобы дать некое представление об их языке.
Бохтимон Очена!
Иесинанепси
Лепнасусь данаднесь
Овенинаммаман
Овенинамбонбон
Иподакнаногон
Икасивымасин
Масинкатотись
Иогонькатогее
Исётостохаос!
Овенинаммаман
Иесинанепси!
Что значит:
Бог ты мой, Отче наш,
Иже еси на небесех,
Хлеб наш насущный даждь нам днесь,
О, верни нам мам,
О, верни нам конфеты,
И подарки под Новый год,
И красивые машинки,
Машинки, которые катятся,
И огонь, который греет,
И все то, что хорошо!
О, верни нам мам,
Иже еси на небесех.
Эту молитву надо не только переводить, но еще и сопровождать пространными пояснениями. Многие слова, возможно почти все, нуждаются в переводе, но еще больше — в этимологическом разборе. Например, «машины, которые катятся». Они совершенно не знают ни что такое «машина», ни даже что такое «колесо». Две строки, где вставлен остаток этого слова, потеряли всякое значение; это слова волшебные, мистические; они напоминают что-то великолепное и ужасное, но в то же время неведанное и непознаваемое.
То же самое касается Иесинанепси. Сомнительно, чтобы слова молитвы когда-либо, в какой бы то ни было период их жизни, имели для них смысл. Словосочетание «Иже еси на небесех» было чередой заклинательных слов и ничем более. Теперь это имя собственное. Это имя их бога. Бога странного и детского. Он одновременно Дед с розгами и Дед Мороз; от него ждут все хорошее, но ему приписывают также все невзгоды и напасти. В общем, он не очень отличается от Иеговы. Религия — это, наверное, то, что легче всего перенесло катастрофу.
Свою молитву-заклинание они произносят хором почти каждый день. Она стала ритуалом. Обычно это происходит вечером у специально раздуваемого костра. Закат солнца всегда усиливает их страх, ставший хроническим. Молитва служит успокоительным средством для их нервов. Сидя на корточках вокруг неравномерно горящих веток, они ритмично покачивают свои сальные тела, заляпанные потеками и пятнами грязи. Их лица также будто татуированы грязью, а в глазах, от танцующих отблесков пламени, сверкает какой-то варварский огонь. Иногда они при этом едят. Лепнасусь данаднесь! Хлебá времен, давно минувших, где вы?[41] А булочники где? Все булочники погибли, мельницы превратились в доисторические руины, и хлеба уже никогда больше не будет. Их «хлеб насущный»! Жалкие тупицы!
О чем с ними говорить? Что объяснять? Я молчу и не мешаю церемонии их варварского культа. Да и что с них возьмешь? Еще меньше, чем с туземцев из Африки или с Огненной Земли. Куда меньше…
Хотя… Неделю назад или уже несколько недель назад? Как-то вечером, а возможно, если припомнить, не только тем вечером мне показалось, что Ленрубен — большеголовый рыжеволосый звереныш — отбросил назад свою непослушную шевелюру… И мне почудилось… О, это иллюзия, это наверняка только иллюзия, порожденная моим безумием или порожденная их качанием и танцующими огненными отблесками… Но мне померещилось… На его веснушчатом лице я вроде заметил мимолетную скептическую ухмылку. И невольно содрогнулся от боязни и надежды: в тот миг, в тот кратчайший миг, я, кажется, успел различить на лице подростка вольтеровскую усмешку.
41
Искаженная строка «Снега времен минувших, где вы?» из стихотворения «Баллада о дамах былых времен», одного из ключевых в сборнике Ф. Вийона «Большое завещание» (1461–1462).