Так, за охапкой хвороста, которая служит общим ложем и общим одеялом, у нас — как давно? — валяются ягдташ из задубевшей кожи, ремень-патронташ, постепенно теряющий патроны, и охотничье ружье, возможно заряженное.
Единственный, кто спустя три дня все еще обращает внимание на эти предметы, это Ленрубен. Вот ведь бесенок! Рыжий чертенок снует туда-сюда, рыскает повсюду. Иногда берет ружье, пробует на вес, задирает прикладом вверх, подбрасывает; размахивает, болтает, вращает. В общем, экспериментирует. Если ружье заряжено, то он может застрелиться. Но мне-то какое дело? Мне наплевать.
Мне уже на все наплевать.
Сам не знаю, что хотел сказать. Зачем начал рассказывать эту неинтересную историю. Ах, да! Вспомнил. Волк. Я собирался объяснить, как мы убили волка.
Через несколько месяцев после того, как обнаружили охотника, а было это летом (мне кажется, через несколько месяцев, ну, во всяком случае, зима уже наступила), к нам пришел волк. Это случилось под вечер. На закате солнца вход в пещеру багрово пламенел. На этом красном фоне проявился черный силуэт зверя: остроконечные уши, сверкающие глаза, открытая пасть с высунутым языком. Волк не издавал ни звука; думаю, он был полуживым от усталости и голода; нападать он не решался. Дети с кудахтаньем и цоканьем, которые занимают все больше места в их речи, собрались в полукруг: чуть обеспокоенные, они не осознавали опасность и не знали, убегать им или нет. Я сидел на корточках и не двигался. Плевать мне на волка. Что так, что эдак…
Особо трусливый Цитроен попятился в угол пещеры и уронил стоявшее у стенки ружье. Все вздрогнули. Волк внезапно прыгнул вперед. Цитроен в панике схватился за ружье и замахал им перед волком, пытаясь его отпугнуть.
К Цитроену подскочил Ленрубен. Ведь эта палка, эта волшебная палка принадлежала ему! Он приучился жонглировать ею почти каждый день. Невзирая на опасность (которую он, впрочем, был неспособен оценить), Ленрубен вздумал отобрать ее у Цитроена. И вот они принялись вырывать ружье друг у друга, выкручиваясь, хватаясь за запястья, резко дергаясь, вскрикивая «Ах!» от усилия и боли. Ружье мотало из стороны в сторону, маленькое отверстие, из которого могла вырваться смерть, угрожало поочередно всем присутствующим, в том числе и мне.
Я не шевелился. Смерть? Пф!
Волк приблизился, все еще пребывая в нерешительности; он чуял присутствие людей, принюхивался. Остальные дети отошли еще дальше, но два соперника в пылу схватки совсем забыли о волке. Тот подбирался все ближе и ближе. Вдруг красная вспышка. Оглушительный выстрел, и эхо по всей галерее пещеры. Немного дыма. В темноте, быстро наступившей во время борьбы, сначала ничего не было видно.
Затем, после первой растерянности с последующими криками, призывами, панической беготней и метаниями туда-сюда, Илен пришла удачная мысль запалить в сакральном костре ветку и подойти поближе. И вот при тусклом и зыбком освещении факела мы увидели на земле окровавленный труп волка с пробитой грудью. Зарядом свинцовой дроби ему разорвало горло, из глазницы свисал жалкий выпученный глаз.
Цитроен и Ленрубен — один из них или вдвоем — сумели произвести ружейный выстрел.
Но об этом они так никогда и не догадались. Не думаю, что они часто видели ружья ранее, до События. Жалкие маленькие горожане знали в лучшем случае, что такое ярмарочный тир. Но на ярмарках детей больше всего интересует не это. Даже если они об этом и знали, то уже давно забыли. Или это преобразилось у них в голове так, что стало неузнаваемым, как и все остальное.
И вот они попытались понять.
Это было очень смешно. Прискорбно смешно, как и все, что они делают. Я присутствовал при споре Цитроена и Ленрубена, который чуть не закончился новой дракой. Ленрубен, менее тупой, попробовал повторить эксперимент, то есть, взяв в руки ружье, вновь произвести все свои действия, непосредственно предшествовавшие выстрелу. Должен заметить, что ему удалось воссоздать их с точностью, которая доказывает наличие хорошей памяти. Сначала ружье направлено вверх, это движение № 1. Затем № 2 — серия колебаний в четверть окружности влево; затем № 3 — серия движений назад-вперед; и, наконец, № 4 — колебания в четверть окружности над головой, перпендикулярно плоскости серии № 2; и именно тогда, возвращаясь к горизонтали, он и убил волка.