Я смущенно заерзал на стуле, поскольку мне претило возражать учителю и даже просто показать, будто к такому склонен. И я решил смолчать, но он угадал мои мысли.
— У Лё Брэ есть кое-что добавить. Я, кажется, знаю, что именно, но предпочел бы дать ему высказаться самому. Итак, Лё Брэ?
Со смущением и даже досадой — поскольку, надо признаться, я не всегда покладист — пришлось взять слово.
— Мой дорогой мэтр, мне кажется, есть по меньшей мере одна особенность патологии и нозологии кретинов, которая неприложима к популяции, описанной капитаном Бувазом.
Я замолчал, не решаясь продолжить. Ненавижу, когда надо мной подтрунивают, а в снисходительности профессора чувствовалась ловушка. Однако он приободрил меня, кивнув, и спросил:
— Да? Ну, и что же это?
— Так вот. Кретины, если они, конечно, достигают зрелого возраста — ибо обычно живут не дольше тридцати лет, — неспособны, насколько мне известно, к размножению. Их половое развитие, как и все остальное, заторможено гормональной недостаточностью. Это не значит, что у них совсем нет половой жизни: некоторые даже подвержены необычным извращениям. И хотя встречаются семьи кретинов, те, где на свет появляется множество индивидов с эндокринным дефицитом, не думаю, что есть поколения кретинов, то есть кретины, которые способны размножаться между собой и порождают детей, способных в свою очередь производить на свет других кретинов. Но вдумайтесь: именно это нам и следует признать, если открытие Буваза объяснять, прибегая к гипотезе кретинизма. Речь идет о целой популяции кретинов, живущих на пустынном острове, без всяких связей не только с цивилизацией, но и с любым нормальным, пусть даже первобытным, человеческим населением. Насколько я понял, расстояние, отделяющее их от Чили, труднопреодолимо для тех, кто имеет в своем распоряжении лишь примитивные средства навигации, а эти существа, похоже, не в силах изготовить даже самую простую пирогу. А значит, нужно допустить, что речь идет о популяции, вынужденной довольствоваться своими собственными ресурсами, причем издавна, если не изначально; речь идет о племени, замкнутом в себе, а следовательно, способном выживать лишь обычным для себя способом… Итак, если это кретины, то кретины, которые могут размножаться. Но тогда это не настоящие кретины и мы действительно имеем дело с настоящим открытием, с чем-то новым.
— Браво! — воскликнул Коррабен, чей стул рванул с места в галоп. — Впрочем, это не кретины. Недочеловеки, получеловеки, недостающие звенья, я возвращаюсь к своей идее, и она правильна, вот увидите!
— Как это мы увидим? — еще раз улыбнувшись, спросил профессор.
— Когда я вас туда отвезу! И я вас туда отвезу! Вот в чем идея! Давайте, профессор! На это у нас есть средства, вы же знаете.
— У вас есть средства, — мягко поправил его профессор.
— Какая разница! У меня есть яхта, есть возможность ее оснастить, недостатка в деньгах я, слава богу, не испытываю!
— Не будучи таким состоятельным, как вы, я был бы все же в состоянии поучаствовать в расходах на экспедицию.
— Значит, согласны? Браво! Решено! В путь к острову Буваз!
Профессор покачал головой, на этот раз уже рассмеявшись.
— Какой вы быстрый! В принципе, я не говорю «нет». Все, что изложил Лё Брэ, правда. Но это не умаляет действенности моей теории, которой я по-прежнему придерживаюсь. Я продолжаю верить, что речь идет просто о кретинах, но в некотором смысле кретинах стабилизированных; кретинах, которые оказались способны сформировать особый вид. И в таком качестве они заслуживают того, чтобы их изучали, почти так же, как недостающие звенья. Открытие — не такое уж и сенсационное, но все же это настоящее открытие. И оно может иметь значительные последствия. Многие болезни, от которых страдает наше несчастное человечество, — то, которое считает себя умным, — происходят от эндокринной недостаточности. Если против этих недугов найти верное средство… А достичь этого можно, лишь глубоко изучив все проявления заболевания, и особенно самые нетипичные.
— Это покрыло бы расходы на экспедицию, — сказал Коррабен. — Представьте на миг, что мы возвращаемся с сывороткой или таблетками от кретинизма! «Барберин»! Или «Бувазол»! «„Бувазол“ — с умом для всех»! А вдруг это сулит нам целое состояние! Да что там! Несколько состояний!
— Мы должны довольствоваться сугубо научным интересом эксперимента, — произнес профессор.
Но с этого момента я уже чувствовал, что он склонен согласиться. И действительно, в тот день решился вопрос с экспедицией, которой суждено было иметь для нас столь необычные и трагические последствия.