Несмотря на эти неудобства, Вальто творил чудеса. Он колотил, толкал, опрокидывал с эпической ловкостью. Палкой подсекал худые ноги, вызывая массовый падеж и мешанину из туловищ и конечностей, по которой прыгал и которую топтал с дьявольской радостью. Приметив старого вождя Як-Лухлуха, он схватил его, перегнул через колено и в юношеской ярости задал ему, несмотря на визгливые, как у забиваемой свиньи, крики, потрясающую порку. Но старик, собравшись с силами, ответил вулканически-поносной контратакой, и извергнувшаяся струя залила руки победителя. Вальто с отвращением отпустил его; гадкое подобие человека, по-звериному воя, убежало и укрылось где-то в углу.
13 августа. — Чем больше об этом думаю, тем больше раскаиваюсь в том, что позволил затянуть себя в эту карательную экспедицию. Конечно, можно говорить, что без меня… Но без меня, в одиночку, Вальто, возможно, не осмелился бы сунуться туда: вот она, правда.
Вспоминаю, как этот энергичный крепыш, выйдя из пещеры, отмывал руки в снегу. Смогу ли я так же легко отмыть свою совесть? Фу! Не будем превращать в трагедию то, что было всего лишь грубым фарсом. На наших руках нет крови, как на руках леди Макбет. На наших руках одно дерьмо.
Кретины, похоже, терроризированы. Мы к ним больше не наведывались. А они не приближаются к нашему лагерю. Мы едва замечаем двоих-троих вдали, когда идем прогуляться в глубь острова. Они скрываются, едва нас завидев, лишь почуяв, ибо обладают чутьем диких зверей. На снегу иногда встречаются их следы, следы от широких ступней с растопыренными пальцами, которые продавливают и метят белый покров пятью глубокими ямками. Если мы случайно наталкиваемся на них, застаем их врасплох, они тут же убегают, оставляя позади себя широкие дорожки мрази, свидетельство панического страха. Но в их беглых взглядах, как показалось мне, поблескивает затаенная злоба.
15 августа. — Я сказал, что кретины к нам не приближаются. Это неправда. Или правда; но только в дневное время. По ночам они уже бродят вокруг наших бараков. Сразу чувствуется их запах; он довольно сильный. А на следующее утро снег являет нам отпечатки их шагов. Чего они хотят? Питают ли дурные намерения? Меня бы это не удивило. Но что они могут сделать? К счастью, немногое.
17 августа. — Я опять ошибся. Это случается со мной слишком часто. Я думал и говорил, что кретины ничего не могут нам сделать. Ограничивался лишь тем, что пожимал плечами, когда находил снаружи на стенах бараков широкие потеки от их испражнений. Знаки глупой детской ярости, беспомощной ненависти… А вот и нет! Этой ночью — в этом я убедился — они как-то сумели проникнуть в один из наших бараков. Правда, это был всего лишь склад, двери которого закрывались плохо. Висячий замок казался нам достаточной защитой от кретинов. Но они сорвали замок, не знаю как. А поскольку там находилась наша провизия… Вскрытый ящик галет, сплющенные консервные банки свидетельствуют об их посещении. Надо забрать оттуда запасы и перенести их в лабораторию. Профессор будет недоволен.
19 августа. — Как я и ожидал, Бабер воспротивился тому, чтобы какие-то вульгарные консервы соседствовали с его бесценными сосудами. Он заявил, что мы сами виноваты в том, что не смогли приручить кретинов. И опять пустился в разглагольствования о «психическом аспекте». А пока пропала очередная порция продуктов. Есть от чего встревожиться, если это продолжится.
21 августа. — Это продолжается. Они устроили целую оргию с галетами и сардинами в масле, облевали все ящики и все вокруг. Какой запах! Думаю, уже никогда не смогу есть сардины в масле.
Бабер скрепя сердце дал себя уговорить. Мы перенесли все запасы. Теперь барак пуст, оставлен на растерзание врагу. Мы уступаем рубежи. Мы отступаем.
25 августа. — Они забрались на крышу. Антенна нашего радиоприемника сломана. Сам радиоприемник поврежден. Как? Кем? Неужели они сильнее, чем я думал? Отныне мы сидим без вестей из внешнего мира и не можем известить о себе. А Коррабен должен вернуться только в ноябре.
29 августа. — Продолжаются мелкие кражи и вылазки под покровом ночи. Мы уже боимся засыпать, и наш сон постоянно нарушают то кошмары, то тревожные — чаще всего воображаемые — звуки. Крепон не скрывает своего страха; он все время дрожит и клацает зубами. Вальто встает по нескольку раз за ночь и с дубинкой в руке патрулирует зону вокруг лагеря. Безрезультатно. Кретины не приходят или убегают и прячутся еще до того, как до них могут добраться.