Я попытался отбросить эти депрессивные мысли. Вдруг я тоже стану кретином? Неужели профессор был прав? Климат острова?
Я потряс головой, выпрямился и с трудом встал.
— Ты сам не знаешь, что говоришь, Пентух. Будь благоразумным, веди себя хорошо, и скоро, когда вернется корабль, мы увезем тебя с нами, в нашу страну, на другой конец света, где не идет все время дождь, где у домов сухие стены, где есть цветы, солнце и бабер-жены…
Я надеялся, что последнее напоминание его окончательно соблазнит. К моему величайшему удивлению, он яростно плюнул мне в лицо и, готов поклясться, чуть ли не расплакался.
— Нет, нет! — закричал он. — Не уезжать, не уезжать! Пентух остаться здесь, с Бабахнут и Чоканух и все другие! Пентух — здесь, Пентух — правильно здесь, Пентух — хорошо здесь.
Тирада закончилась бессвязными словами. Он в бешенстве брызгал слюной. Но общий смысл был понятен. Он отстаивал свой патриотизм, свою верность клану, свою солидарность с другими кретинами. Кретин должен оставаться в Кретинии! И признаться, возможно, он прав. Что он делал бы в наших городах? И как его восприняли бы настоящие женщины? Может быть, лучше, если он никогда не увидит ни тех, ни других.
А потом он убежал. Я думал, он ушел по-настоящему. Но вечером он вернулся и поел, как будто ничего не говорил.
Может, Пентух и вправду ничего мне не говорил? Может, у меня тоже лихорадка? Может, все это мне почудилось? Я уже сам не знаю, что со мной. И не уверен, что все это приключение — не долгий и мрачный сон.
Нам пришлось ограничить потребление продуктов. Остается еще достаточно галет, но почти нет консервов. Сгущенное молоко и сухофрукты почти закончились, расхищены кретинами. У нас уже нет мужества — я сказал бы, настроения — защищаться.
После нескольких дней ясной погоды — контрнаступление дымки и тумана. От дымки мы кашляем. Мы ослабли. Возможно, окретинились. Эта мысль меня навязчиво преследует. У меня кружится голова. Вальто подцепил бронхит. Он все же на ногах, но глухо кашляет, и глаза постоянно слезятся.
Очередные нападения кретинов. Они задействовали значительные силы, чтобы пограбить, раскидать ящики и продукты. Мы долго наблюдали за их действиями, тупо, никак не реагируя. Наконец Вальто, после приступа кашля, бросился на них. Сначала раздал несколько оплеух, но уже без былой силы. Затем поскользнулся и упал, на него тут же навалилась целая куча кретинских тел. Хилые конечности, вспученные липкие животы, гуща личинок… Я подбежал и с трудом вытащил его. Профессор даже не пошевелился. Меня охватило бешенство. Я разогнал их яростными пинками. Они ушли. Ущерб в общем невелик. Больше всего досталось лаборатории. Все пробирки с сывороткой разбиты. Бабер молча осмотрел разгромленную лабораторию.
Вальто погиб, вероятнее всего, в результате несчастного случая. Он сцепился с одним кретином-мародером, не заметил подножку или поскользнулся сам — в этой влажной долине такие скользкие камни — и упал так неудачно, что пробил себе голову о скалистый выступ. Он протянул еще несколько часов в коме.
Мы стали такими безвольными, что я оставил тело Вальто снаружи. Перспектива спать рядом с мертвым меня не прельщала. Посреди ночи я проснулся от громкого шума. Снаружи красные блики пламени: кретины сумели отодрать несколько щитов от лаборатории, с помощью щепок развели праздничный костер и устроили жуткую пляску вокруг трупа. Их гротескные черные фигуры выделялись на красном фоне костра и дыма. Шабаш! Не хватало только дряблых ведьм, седлающих свои метлы. Я взял револьвер и выстрелил в толпу. Кретины разбежались с истошными кошачьими криками. Я опять лег в постель. И заснул как убитый.
Труп Вальто, в окружении кретинских трупов, лежит на прибрежной гальке. Кто им займется? Натаскать камней? Только надрываться. Стервятники заметили добычу и уже медленно парят, все сокращая круги.
Профессор становится молчаливее и отрешеннее. Я спрашиваю себя, не сошел ли он с ума. А я… Сколько времени еще пройдет до того момента, когда я присоединюсь к жалким побитым куклам, гниющим под дождем и водяной пылью, распухшим и гадким, как утопленники, к этому рагу из падали для господ стервятников? Те, кто высадится здесь и найдет эти скелеты, подумают, что произошло кораблекрушение.