Вдруг из-за угла раздался голос:
— Чего вы с ним церемонитесь, убейте его!
— А, герцог Браччиано! — вскричал Перетти. — Пусть небо вознаградит тебя за твое злодейство!
Проговоря это, Перетти проткнул глаз одному из злодеев, который с воплем отступил. Трое остальных невольно умерили свои порывы.
Положение становилось опасным. Каждую минуту могла явиться помощь; папские сбиры, ненавидевшие герцога Орсини и его бандитов, могли без сожаления переколотить их, как собак.
— Бросить шпаги, стреляй из пистолетов! — командовал герцог из-за угла.
Раздались почти одновременно четыре выстрела, и несчастный Перетти упал, обливаясь кровью. Чтобы быть окончательно уверенными в его смерти, разбойники бросились на умирающего и нанесли ему кинжалами еще двадцать ран, после чего разбежались во все стороны.
На другой день утром при входе в сады Сфорца был найден труп молодого Перетти. Никто ни одной минуты не сомневался, что муж красавицы Виктории был убит по приказанию Паоло Орсини. По всему городу пошли самые разнообразные толки. Одни утверждали, что кардинал Монтальто не оставит неотмщенною смерть любимого племянника и будет просить казни преступника; другие ставили на вид папы всемогущество Орсини, который не позволит арестовать себя, как обыкновенный бандит, и выставит силу или скроется в один из своих укрепленных замков. Много было разных толков, но все они кончились ничем: слабый папа Григорий XIII побоялся тронуть Паоло Орсини. Кардинал Монтальто иногда приезжал отдыхать в свою скромную виллу близ Эквилино. Эта вилла имеет историческое значение: она построена архитектором Комским Домиником Фонтано, который впоследствии пользовался мировой славой как первый архитектор святого престола. Вилла начала строиться в царствование папы Пия V. Она еще долго не была окончена, когда умер папа Пий V. Новый папа Григорий XIII, явный недоброжелатель, даже враг кардинала Монтальто, лишил его пансиона, назначенного ему покойным папой; Монтальто не имел средств продолжать постройку; тогда архитектор Фонтано на свои собственные деньги принялся за дело, и вилла была отстроена окончательно. Великодушный архитектор впоследствии был щедро вознагражден папою Сикстом V. Именно на этой вилле кардинал Монтальто узнал страшную новость об убийстве любимого племянника. Мать покойного бросилась к ногам брата и молила искать правосудия, дабы смерть ее единственного сына была отмщена и убийцы получили бы должное возмездие. Кардинал, бледный, как смерть, но с блистающими глазами, задыхаясь, побежал прямо в консисторию, где происходило заседание. Все кардиналы, присутствовавшие там, с нетерпением ждали заявления кардинала Монтальто. Преступление было до такой степени дерзко, возбудило так много толков, что и сам папа, несмотря на свою слабость, сознавал необходимость строгого следствия и суда над преступниками. Но в те времена суд над синьорами означал борьбу с оружием в руках. Командир папских войск, племянник Григория XIII герцог ди Сора, вовсе не располагал такими силами, чтобы вступить в открытую борьбу с всемогущим Орсини. Конечно, герцог ди Сора мог прибегнуть к помощи граждан, они с восторгом разорвали бы на части не только Паоло Джиордано Орсини, но и всех римских баронов, но папа не хотел употребить это крайнее средство, боясь дать силу народной власти.
При появлении Монтальто в консистории все кардиналы окружили его и каждый поспешил заявить ему сожаление по поводу прискорбного события. Бывший инквизитор поблагодарил кардиналов за участие, отправился на свое место, поскорее желая знать мнение самого папы. Григорий XIII, кроме своей бесхарактерности, отличался еще и трусостью. При появлении кардинала Монтальто он сконфузился, тем не менее, сознавая необходимость обсудить ужасное происшествие прошедшей ночи, его святейшество старался оправиться и, обращаясь к кардиналам, сказал:
«Достойнейшие братья! Этой ночью совершено страшное преступление, убит наш добрый верноподданный Франциск Перетти. Мы решились преследовать убийц со всею строгостью закона, кто бы ни были преступники, хотя бы наши близкие родственники».
Папа на некоторое время остановился, желая знать, какой эффект произведет его речь на Монтальто и остальных кардиналов. Все взоры обратились на бывшего инквизитора, но он сидел молча, опустив голову на грудь. Папа продолжал:
«Следствие поручено монсеньору Портино и нашему уважаемому генералу герцогу Джакомо ди Сора. Мы имеем полное основание надеяться, что преступники будут разысканы и примерно наказаны».
При последних словах папы кардинал Монтальто поднял голову, посмотрел на его святейшество своими жгучими глазами и снова опустил голову, не сказав ни одного слова.
«Это преступление тем более ужасно, — сказал в заключение папа, — что оно касается нашего достойного и уважаемого собрата кардинала Монтальто: убитый молодой человек был его родным племянником. Но мы торжественно объявляем, что меры, предписанные нами следователям, будут вполне одобрены его имененцией кардиналом Монтальто».
Говоря это, папа бросил почти умоляющий взгляд на Монтальто. Последний холодно отвечал:
— Я не смею одобрять или порицать распоряжения моего государя, мое дело лишь повиноваться ему.
Этими словами, вызвавшими беспокойство всех кардиналов, а в особенности самого папы, окончилось заседание консистории. Но едва папа вышел в свои апартаменты, как ему доложили о приходе кардинала Монтальто. Григорий XIII хотел уже отдать приказание отказать кардиналу, но увидал его, следовавшего почти по пятам докладчика. Папа был вынужден его принять.
— А, это вы, кардинал Монтальто! — вскричал папа, с трудом скрывая свое неудовольствие. — Надеюсь, что вы пришли не по делу вашего племянника?
— То, что вы изволили называть делом моего племянника, есть не что иное, как гнусное убийство, совершенное разбойниками, рассчитывающими на безнаказанность. Именно это последнее обстоятельство и побудило меня броситься к ногам вашего святейшества и молить о правосудии.
— Но, кардинал, мне кажется, что мы уже достаточно обсудили в консистории…
— В консистории, ваше святейшество, обещали наказать примерно злодеев. Ввиду чего я и осмелился явиться перед вашими светлыми очами, дабы сообщить вашему святейшеству имя главного преступника и молить вас исполнить данное вами обещание, наказать злодея так, чтобы весь христианский мир знал, как Викарий Христа Спасителя карает преступления.
Григорий XIII побледнел, он отлично понял, на кого намекает Монтальто, и вскричал:
— Я не хочу знать имени преступников! Вы, кардинал, в данную минуту находитесь не в нормальном положении, под влиянием вашего несчастья, и можете оговорить невинного; лучше предоставить это следователям.
— Именно следователей-то я и желаю повести на прямую дорогу, указав им имя преступника.
— Кто же, по-вашему, этот преступник? — спросил папа.
— Паоло Джиордано Орсини, герцог Браччиано.
Папа хотя и ожидал услышать от кардинала имя герцога, но сделал вид, будто крайне удивлен.
— Герцог Орсини! — вскричал он. — Быть не может! Это не что иное, как самая гнусная клевета; такой знатный вельможа не может совершить подобное преступление. Какие же вы имеете доказательства, обвиняя герцога Орсини?
Лицемерие папы возмутило до глубины души Монтальто; он смерил его презрительным взглядом и сказал:
— Мне кажется, ваше святейшество не может не согласиться, что человек, хладнокровно задушивший свою жену Изабеллу, сестру друга герцога Тосканского, не задумается убить юношу, ставшего ему на пути в его бесчестных целях, юношу, ничем более не отличавшегося, как родством с кардиналом Монтальто, который не имеет счастия пользоваться расположением святейшего отца папы?!
— Кардинал!
— Ваше святейшество хорошо знает, — продолжал Монтальто, не обратив внимания на восклицание папы, — что герцог Браччиано очень интересовался Викторией Аккорамбони, женой убитого, и во что бы то ни стало, хотел обладать ею; муж Виктории был существенной помехой для достижения этой цели, его следовало устранить, и герцог Браччиано его устранял.
— Но где же доказательства? — вскричал папа.