– Я знаю свой долг и предстоящие мне опасности, – сказал он гордо. – Никакая человеческая сила не заставит меня отклониться от моего пути. Я занял престол святого Петра не для того, чтобы жить спокойно и счастливо, но чтобы править и защищать с опасностью моей жизни церковь Спасителя.
Португальский министр поклонился еще раз.
– Пусть ваше святейшество не увидит ничего иного в моих словах, кроме глубочайшего уважения и искреннего почтения. Умоляю вас, пусть ваше святейшество обратит внимание на то, что эта просьба моего государя мотивирована чрезвычайно важными опасностями, грозящими общественному спокойствию вследствие происков иезуитов. Впрочем, мой король слишком послушный сын святого трона, чтобы тотчас же не согласиться со всеми принятыми вашим святейшеством решениями.
Папа был обезоружен этой покорностью.
Он подумал минуту и потом сказал, как человек, принявший внезапное решение, тоном, не допускавшим возражения:
– Войдите сюда, виконт!
И он указал на боковую дверь, скрывающуюся за толстой портьерой.
– Ваше святейшество приказываете мне…
– Войти в ту комнату, чтобы невидимо присутствовать при моем разговоре с интересующей вас личностью.
Виконт повиновался. Климент ударил в гонг, и на его зов явился камердинер.
– Позовите отца Риччи, – сказал папа.
Климент говорил отрывисто, повелительно, как человек, действующий под влиянием какой-то лихорадки. Его приказание было исполнено тотчас же.
Вошел отец Риччи, генерал иезуитов. Это был человек высокого роста, костлявый, худой, с обширным лбом, лишенным волос. Его глубокосидящие глаза, выдающиеся кости лица и в особенности подбородок указывали на осторожную и сдержанную натуру; то был достойный глава иезуитов.
– Отец Риччи, – сказал папа отрывисто, – получили ли вы выписку всех обвинений в адрес вашего ордена, присланных мне со всех концов света?
Черный папа поклонился в знак подтверждения.
– Я приказал ордену загладить его ошибки, указанные в этих обвинениях. Что сделало ваше общество для удовлетворения справедливых требований католических государей и моих?
– Ничего, святой отец, – сказал генерал с невозмутимым спокойствием.
– Ничего? – вскричал Лоренцо Ганганелли, лицо которого вспыхнуло от негодования. – На мои приказания и на предписания, сделанные для блага христианства, вы отвечаете таким образом?
– Наш орден подает всему свету пример уважения и преданности святому трону, – медленно проговорил отец Риччи. – Пусть папа подаст знак, и все иезуиты, начиная с генерала до последнего послушника, радостно пойдут на пытку за честь папства.
– И чтобы почтить его, – сказал гневно Климент, – вы начинаете с того, что ослушиваетесь его приказаний?
– Мы их с точностью исполнили, святой отец, – спокойно отвечал иезуит.
– Берегитесь, отец Риччи! Я не расположен выслушивать увертки вашей казуистики!
– Здесь нет уверток, ваше святейшество, – сказал генерал, лоб которого покрыла легкая краска при этом оскорбительном упреке.
– Папа приказал нам отложить наши честолюбивые стремления, прогнать из среды нашей продажных, беспокойных братьев, обратить к Богу деятельность, которую мы употребляли для исполнения наших политических целей…
– Ну…
– Ваше святейшество, в нашем ордене не существует честолюбивых стремлений, между нами нет иезуитов, запятнанных теми тяжелыми грехами, которые папа совершенно справедливо желает подавить, а поэтому нам не пришлось наказывать, так как виновных не существует.
На мгновение Климент был поражен бесстыдной дерзостью этого человека. Отрицать честолюбивые стремления ордена, который ради своих политических целей не отступил даже перед убийством такого короля, как Генрих IV, который даже в настоящее время основывал в Америке Парагвайскую империю в ущерб коронам португальской и испанской, было такой дерзостью, какую мог позволить себе только отец Риччи. Тем не менее Климент ответил со своим обычным хладнокровием:
– Отлично, я хвалю усердие генерала ордена и не сомневаюсь, что оно было велико, хотя и не дало никаких результатов. Но тем не менее я получил совершенно иные сообщения и, основываясь на них, принял относительно ордена решение, которое вы сейчас же потрудитесь написать…
– Но, ваше святейшество…
– Я сужу как властитель и безапелляционно, – гордо сказал папа. – Теперь прошло время споров и пришло время повиновения.
Генерал сел, и папа продиктовал ему:
– «Уничтожаются иезуитские монастыри повсюду, где католическое правительство страны того потребует, справедливо мотивируя свое требование общественными интересами.