Многочисленные успехи короля доставили ему громкую славу авантюриста-волокиты. Франциск был настоящий великан, и даже вне круга придворных льстецов он имел славу самого сильного и удалого во всем королевстве. Итак, король один и скромно одетый в темную одежду, под которой были латы, направлялся в одну из ночей к дому Арнудины. Она, предупрежденная о его посещении, поставила на окно свечку и ожидала его. Это была свеженькая красивая женщина, с огненными глазами и всегда улыбающимся ротиком, украшенным рядом жемчужных зубов. Король, писавший иногда стихи, называл этот ротик своим «шкафчиком с жемчугом».
Арнудина нравилась королю более всего своим веселым нравом, искренним смехом, простотой выражений и своей привязанностью к нему. Она никогда не говорила с ним о делах государства, не просила ничего и даже хмурилась, когда король дарил ей драгоценные безделушки.
И вот она ожидает у окна своего короля-любовника. Одета она была в одежду очень возбуждающего свойства. На ней было беленькое платьице, опоясанное шелковой лентой, подаренной королем; рукава были сделаны с разрезами, из которых выглядывали белые круглые руки; вырезной лиф позволяет видеть плечи и грудь, походившие на высеченные из мрамора. Очень немногие женщины могли позволить себе такой простой наряд, разве одна только Диана, королевская Юнона, могла, как Арнудина, пренебрегать искусством прихорашивания своей особы, уже без того дивной и красивой.
На башне ближней церкви пробило девять часов. Молодая женщина уже соскучилась ожидать и, скрестив руки над головой, потянулась и зевнула. В этой позе она была бесподобно хороша.
– Как долго не приходит мой господин, – проговорила она.
Вдруг дверь отворилась. Молодая женщина улыбнулась, довольная собой.
– Это ты, мой прекрасный государь! – протянула она, как бы утомленная, даже не оборачиваясь к дверям.
– Арнудина, можешь ты выслушать меня? – произнес кроткий, но повелительный голос.
Арнудина вскочила. Вовсе не Франциск вошел в комнату, а какая-то высокая женщина, покрытая черной вуалью, появилась на пороге.
Арнудина, донельзя испуганная, поклонилась до земли.
– Госпожа графиня, – шептала она, дрожа и осматриваясь кругом себя, чтобы прикрыть свою полунаготу.
Диана это заметила.
– Успокойся, дурочка, – сказала она, улыбаясь, – хорошо, если король найдет тебя в такой одежде; ты в самом деле мила, и мой Франциск действительно обладает отменным вкусом.
Арнудина, еще не оправившись от испуга, приблизилась к наложнице короля.
– Госпожа, – произнесла она, – вы хорошо знаете, что я не осмелилась бы никогда… Это по вашему приказанию…
– И кто тебе говорит другое? Разве мне нужно напоминать нашу историю. Ты родилась в семействе одного из слуг моего отца, я тебя привезла в Париж и нашла тебе мужа выше твоих желаний; после того я способствовала твоей встрече с Франциском, который, как я и ожидала, влюбился в тебя. Ты же, со своей стороны, всегда исполняла наши условия.
– О да, госпожа, клянусь вам. Никогда ни слова не говорила я о делах государства, тем более что я в них ничего не понимаю; и затем…
– Затем, ты любишь человека, а не короля. Не так ли?
– Да, госпожа, – ответила, приободрившись, молодая женщина, – и когда я прижимаю его к груди, мне кажется, что это человек моего сословия, а не великий король, господин нашей жизни и нашего имущества.
– Хорошо, хорошо… я верно угадала, отдавая тебя Франциску на развлечение. И заметь, Арнудина, исполнять наши условия честно в твоих собственных интересах; потому что я иная, чем ты: я занимаюсь более монархом, чем человеком, и если ты будешь мешать мне… знай, что вся инквизиция в моем распоряжении.
Арнудина сложила руки. Ужас сковал ее уста.
– Будь всегда послушна, – прибавила Диана, – берегись, у меня везде есть шпионы, и от меня не скроется ни одно твое слово, ни один твой жест.
– Приказывайте госпожа, – сказала бедняжка в слезах, – я повинуюсь.
– О! Мое приказание будет тебе приятно. Я требую, чтобы эту ночь Франциск остался около тебя долее, чем всегда, и чтобы твои ласки пленили его сегодня так сильно, как никогда…
– Это будет исполнено, госпожа.