«Она колебалась, – говорил себе кардинал, – ее жестокий инстинкт несколько раз готов был превозмочь любовь, но любовь наконец победила… Анна возродилась, и спасла ее моя любовь!..»
И безграничная неземная радость наполнила душу прелата.
В это же время Анна шептала: «Я бы скорее умерла, нежели убила его… Я теперь признаю, что это не каприз; я его люблю, люблю до безумия! Я сумею защитить его… и в его любви найду забвение и прощение всех совершенных мной преступлений…»
Но оба они рассуждали, не принимая в расчет могущества ордена иезуитов.
XIII. Четыре главных избирателя
Дом, в который мы введем теперь читателя, имеющего терпение следовать за нами, расположен на берегу Тибра и как раз на улице, называемой в настоящее время via Giulia. Это двухэтажный домишко жалкого вида, убогий и разрушившийся. Соседи, которые, в сущности, живут в лучших помещениях, знают привратника, полупомешанного старика, грубые манеры которого и частые порывы бессильной злобы веселят соседских мальчишек.
В этом доме жил всего один старик; никто доподлинно не знал рода его занятий. Но так как одевался он всегда довольно прилично и постоянно посещал ближайшую церковь Сан-Джиованни Флорентийского, то многие из этого заключали, что он служил патером этой церкви в качестве ключаря или церковного старосты.
Два раза в месяц к старику приходили какие-то посетители. Это были, по-видимому, три добродушные и ничтожные личности, одетые весьма скромно, как одеваются люди небогатые.
Два раза в месяц для них накрываются приборы на столе синьора Джулио, таково имя предполагаемого церковного старосты.
Привратник, который был также и единственным слугой в доме, ждет с нетерпением этих случаев, потому что в эти дни ему поручают купить вино и провизию, и он каждый раз получает за труды; что же касается трех посетителей, то, судя по словам все того же привратника, трудно найти людей более спокойных и производящих менее шума. Они разговаривают редко и всегда вполголоса; тем не менее они сочли нужным кое-что рассказать о себе привратнику, который поэтому и знает, что гостя № 1 зовут мессир Бернардо, что он флорентиец, продавец шелка, вдовый, детей не имеет и что он суперинтендант своего прихода; что гость № 2, которого зовут доктор Паоло, миланский медик, переехавший в Рим за своим священством, кардиналом Спиноло; что гостя № 3 зовут капитаном Фердинандом, что он калабриец, старший офицер полка его католического величества.
Как видно, церковный староста, несмотря на незначительность занимаемой им должности и на скромность своего жилища, имел очень почтенных знакомых. Он, впрочем, объяснял этот факт тем, что воспитывался у своего дяди каноника, в доме которого и познакомился со всеми этими почтенными личностями.
Что верно, так это то, что хотя только одна из этих личностей принадлежала к военному сословию (чего, впрочем, нельзя было подозревать, судя по виду храброго офицера), все же ничто не могло сравниться с военной точностью, с какой эти рыцари вилки являлись 15-го и 30-го числа в дом достопочтенного синьора Джулио.
– Будьте уверены, что они приготовляются к этому обеду трехдневным постом, – ехидно замечал привратник, и хотя он был в состоянии судить, насколько скромны были эти пиры, все же приглашаемые на них казались ему настоящими паразитами.
Но оставим болтовню и оценку привратника, который, будучи лицом второстепенным, может находиться только в глубине сцены нашего рассказа, и перейдем прямо на второй этаж, где происходит пир, даваемый церковным старостой своим трем гостям. Говоря по правде, невозможно было найти другого такого монашески скромного пира, как пир четырех друзей.
На этот раз 15-е число пришлось в пятницу, поэтому наши гурманы как строгие блюстители предписаний церкви велели подать вареную рыбу, гарнированную морковью и луковицами. Немного хлеба, кусок козьего сыра и бутылка белого вина дополнили этот банкет, о котором привратник рассказывал такие чудеса.
Достоуважаемый доктор Паоло налил себе полстакана вина, с видимым удовольствием попробовал его и выпил маленькими глотками.
– Достопочтенный брат Джулио, – сказал знаменитый ученый, – я не удивляюсь, что ваше здоровье находится всегда в таком цветущем состоянии, если вы поддерживаете его этим замечательным нектаром…
Надо заметить, что этот столь замечательный нектар заставил бы сделать гримасу сколько-нибудь разборчивого римского кучера. Капитан Фердинанд в свой черед отпил этого ужасного напитка и объявил, что он боялся бы погубить свою душу, если бы продолжал изучать такие пагубные лакомства.