— Спешу напомнить вам, государь, — сказал старик с почтением, — что я имел полное право убить его, а между тем сохранил ему жизнь; конечно, я не окружил его удовольствиями, — добавил язвительно коннетабль. — Но все-таки, если бы мне вздумалось употребить полное мое право, то де Пуа был бы теперь уже мертвым, и все нашли бы это вполне естественным.
— Убийство я допускаю, потому что вы убили бы, спасая свою честь, но подобное медленное мучение, к которому вы его приговорили, Монморанси, это уж слишком жестоко.
— Поверьте, государь, что я охотно бы поменялся мучениями, которые переносит граф де Пуа в своей тюрьме, с теми, которые пять лет терзают мою душу, — проговорил герцог.
Эта громкая фраза была произнесена с полным достоинством и величием, и весьма тронула Франциска.
— Итак, — спросил он, — что вы от меня хотите?
— Я?.. Ничего. Вот уже пять лет, как вы позволили мне мстить моему оскорбителю, и единственно, о чем я могу просить вас, это не мешать моему праву и не дозволять другим вмешиваться в частное дело первого дворянина Франции. И больше я не позволю себе обеспокоить ваше величество ни малейшей просьбой.
— Но я, герцог, которая первая открыла и донесла, что Бомануар еретик и изменник, я просила бы еще что-нибудь, — сказала Диана.
— Что же, графиня, — резко заметил Франциск, — может быть, вы желаете, чтобы я уступил полдержавы монсеньору Монморанси, с правом высшего и низшего суда над подданными?
Монморанси понял, что игра зашла слишком далеко и что нужно ее прекратить.
— Ваше величество, позвольте уверить вас, — сказал он с низким поклоном, — что я ничего не желаю, и счастлив служить интересам вашим и вашему королевству.
— Вот именно для интереса и для славы нашего государя, — воскликнула Диана, — я нахожу необходимым, чтобы король дал вам письмо, герцог, в котором он одобряет ваши действия и тем ставит преграду попыткам ваших врагов!
— Но ведь я дал слово Бомануару… — начал Франциск.
— Разве можно считать действительным обещание, данное еретику? Ведь вы знаете, государь, что святая церковь разрешает верным католикам не соблюдать обещаний, когда эти обещания идут на пользу еретикам.
— Ну пусть будет по-вашему, Диана, — проговорил король. — Дайте мне мой письменный прибор, и я напишу герцогу это письмо.
Воспользовавшись минутой, когда Франциск уселся писать, Диана победоносно посмотрела на Монморанси, который ответил ей взглядом полным благодарности.
— Вот, герцог, — сказал Франциск, передавая письмо, — то, что вам нужно. Прочтите.
Приняв письмо с глубоким поклоном, коннетабль стал читать:
«Кузен! Бумага сия дана в знак удостоверения, что действия ваши против графа де Пуа доподлинно нам известны и получили наше одобрение, в чем и дано вам сие свидетельство, с полным сознанием, нашею королевскою властью. Затем, кузен, прошу Бога не оставить вас Своим святым покровительством.
Франциск».
Коннетабль поцеловал письмо и спрятал его; затем, сделав глубокий поклон королю и графине, он с достоинством вышел.
— Слава тебе Господи! — воскликнул монарх, бросаясь как бы усталый на диван около графини. — Наконец-то мы можем поболтать вместе свободно.
— Вы это вполне заслужили, мой милый государь, — сказала ласково Диана, протягивая ему обе руки, которые король покрыл поцелуями…
В то время когда графиня де Брези награждала своими ласками измену и подлость своего короля-любовника, два дворянина, одетые в скромные темные одежды, явились к замку де Монморанси и просили доложить о них.
Услыша, что маркиз Бомануар и виконт де Пуа желают его видеть, герцог язвительно улыбнулся и приказал попросить их тотчас же войти в приемную залу.
— Будьте, мой сын, осторожны! — уговаривал маркиз Бомануар своего молодого любимца. — Забудьте пока, что коннетабль убийца вашего отца, и помните, что здесь он в своем доме, а потому сдерживайте себя, чтобы не наделать беды.
Виконт холодно улыбнулся.
— Как мало вы меня знаете, отец мой! — сказал он. — Поверьте, я не хочу оказаться виновным, если наша миссия окончится неудачно.
Бомануар успокоился, зная твердый характер молодого человека. В это время вошел Монморанси и, поклонившись им с напускной вежливостью, попросил обоих сесть. Они ответили ему поклоном, но остались стоять.
— Господин герцог, вероятно, догадывается о цели нашего посещения, — сказал Бомануар.