Все присутствующие дружно зааплодировали.
— Синьор Марио вполне прав, — отозвалась одна из молоденьких дам, — при покойном папе все синьоры совершенно свободно веселились, и никто им в этом не мешал. Вот, например, я четыре года тому назад была честная и бедная швея в Борго; к величайшему моему несчастью, Альфонсо Орсини, граф Питильяно, обратил на меня внимание.
— Но граф Альфонсо по всей вероятности наградил тебя, если ты ему понравилась, — перебила рассказчицу Анжелика.
— Да, наградил. — отвечала молодая женщина, — но мне бы не хотелось пoлучaть его наград. Я помню, как однажды, возвращаясь домой, я встретила двух подозрительных личностей… В эту ночь мать долго ожидала моего возвращения…
Сказав это, молодая женщина опустила голову на грудь и задумалась под влиянием горьких воспоминаний прошлого.
— Однако, моя прелестная синьорина, — возразил монсеньор де Марти, — твое теперешнее положение вовсе не печально. Из бедной швеи ты преобразилась в синьору, жизнь которой полна удовольствий… Все за тобой ухаживают, твои поцелуи оплачиваются чертовски дорого… Теперь ты богата, живешь в роскоши, в удовольствиях и, надеюсь, вполне счастлива?
Куртизанка подняла глаза, полные невыразимой тоски, на князя церкви и сказала:
— Да… я счастлива… очень счастлива…
Проговорив эти слова, она одним духом выпила стакан испанского вина.
Иезуит беседовал с синьорой Жеронимой.
— Вы, кажется, обладаете прекрасным здоровьем, — говорил иезуит, — судя по вашей свежести, красоте и зажигательному блеску выразительных глаз.
— О господин, — отвечала вдова, скромно потупясь, — вы чересчур добры ко мне, но в моем положении я не должна поддаваться иллюзии, я уже стара; комплименты мужчин должны относиться к молоденьким.
— Но если они вполне справедливы… Неужели вы думаете, синьора Жеронима, что все имеют склонность к бабочкам? Верьте мне, человек в моем положении и в моих летах всегда предпочтет спелый осенний фрукт весенней зелени!
Жеронима скромно опустила глаза.
— Скорее я могу сомневаться в ваших чувствах, — продолжал иезуит. — Моя молодость прошла, и ничего нет удивительного, если вы не ответите мне взаимностью.
— О господин граф, — прошептала вдова, — да разве найдется хоть одна женщина на белом свете, которая могла бы вам отказать?
— О благодарю, благодарю вас, мой ангел! — томно отвечал иезуит.
Молодой граф Просседи также нашептывал сладкие речи красавице Анжелике.
— Вот уже две недели, — говорил он, — я умоляю вас позволить мне остаться после ужина, и вы мне неизменно отказываете!
— Браво! Мой милый юноша, вы меня уже начинаете упрекать, — отвечала, смеясь, куртизанка.
— О нет, Анжелика, я не упрекаю вас, — страстно шептал Луиджи, — но я страдаю. Я безгранично вас люблю!
Куртизанка с участием посмотрела на этого страждущего падшего ангела и сказала:
— Бедный мальчик! Я очень люблю тебя, но не могу согласиться на твои требования. Ты слишком беден для меня, ты не в состоянии дать мне всей той роскоши, которая меня окружает. Ты беден, мой дорогой друг, и не можешь сравниться с богатыми синьорами, бросающими свои сокровища к моим ногам.
— Значит, вопрос только в деньгах?
— Конечно! А тебе кажется это мало? Вот видишь, я бедна, но для удовлетворения моих прихотей требуется много денег; богатство других совершает это чудо, что все мои прихоти исполняются моментально. Обрати внимание, хотя бы, например, на Марио Сфорца; этот подлый и грязный злодей не мог бы заслужить внимания даже простой кухарки, а между тем этого человека носят на руках все женщины Рима! А почему? По той простой причине, что он богат, и я сама должна с ним нежничать.
— Анжелика! Вы хотите, чтобы я убил этого негодяя на ваших глазах? — прошипел юноша.
— Ну и что бы из этого вышло? — отвечала, улыбаясь, куртизанка. — От этого ты бы не сделался богаче, и твои сердечные дела не подвинулись бы вперед ни на шаг, а потому я советую не говорить вздора и успокоиться.
— Но ведь его деньги — плод целого ряда преступлений!
— Очень может быть, но мне-то, что за дело? Это вино греческого архипелага, которое ты пьешь с наслаждением, не может быть противным, потому что оно куплено на золото Марио Сфорца. Главное деньги, вот в чем секрет; все остальное пустяки!
В этот момент послышался голос монсеньора де Марти:
— Я вам говорю, Марио, папа приказал образовать специальный трибунал из священников, чтобы судить отравителей, смелость которых поистине невероятна.
— Разве еще открыто что-нибудь новое? — спросил Сфорца.
— Нет, но и старого вполне достаточно, — отвечал де Марти. — Множество фамилий Рима в трауре, так как их родные умерли от отравления.
— Может ли это быть! — вскричала Анжелика. — В Риме, при папе Сиксте V, существуют отравители! Это нечто невероятное! Наконец, какова же их цель?
— Цель очень просто объяснима, — отвечал будущий кардинал. — Предположите, например, что один из ваших страстных обожателей хотел бы поднести вам мешки с золотом, но этому желанию противятся отец, мать или дядя. Что делать в таком случае влюбленному? Понятно, надо прибегнуть к радикальным мерам, то есть к яду, для того чтобы заполучить в свои руки богатстве.
Молодой граф Просседи слушал с особенным вниманием речь будущего кардинала; глаза юноши блестели и руки дрожали до такой степени, что он пролил из кубка вино, поднося его к губам. На волнение юноши никто не обратил внимания, все были заинтересованы обсуждением затронутого вопроса.