Эпилог
Suum cuique[121]
He стало великого Сикста, этого колосса, который железной рукой восстановил законный порядок в Италии. Святая католическая церковь под управлением слабых и развратных пап была близка к падению; Сикст V могучей рукой поддержал церковь и государство; он стремился возвратить папству тот престиж, которым оно пользовалось несколько столетий тому назад. И если бы Провидению было угодно призвать к власти Феличе Перетти ранее, когда он не был так стар, не подлежит ни малейшему сомнению, что его цель была бы достигнута. Самой пламенной мечтой Сикста V было: прогнать турок из Европы, занять все берега Дуная христианами и образовать конфедерацию из европейских государств под главенством римского первосвященника. В этом роде он уже начал действовать, но неожиданная смерть его остановила заведенную машину в самом начале. Со смертью Сикста процесс отравителей был окончательно прекращен. Обвиняемые за несколько сольдо, данных тюремщику, получали свободу.
Знаменитый преступник Тито, которого ждали галеры, без особых хлопот вышел из тюрьмы, его любовница Роза покинула место ссылки, молодые люди совершенно свободно отправились в Голландию, где поженились и обосновались как мирные граждане. Впоследствии Тито стал бургомистром и пользовался большим почетом.
Куртизанка Диомира немногим пережила Сикста V. Умирая, она завещала все свое имущество бедным.
Альфонсо Пикколомини, герцог Монтемарчиано, друг и товарищ покойного Малатесты, некоторое время мирно пользовался дарованной ему амнистией, не вскоре натура взяла свое. Пикколомини опять начал разбойничать. До тех пор пока он производил набеги в папских владениях, ему сходили с рук многие злодейства, но лишь только разбойник перешел тосканскую границу, дела для него приняли неожиданный и самый неблагоприятный оборот. На флорентийском престоле в это время сидел великий герцог Фердинанд, бывший кардинал Медичи. Он замечателен в истории как покровитель наук и искусства и как мудрый правитель. В его царствование пограничная стража была в особенности бдительна. Лишь только Альфонсо Пикколомини со своей бандой перешел границы Тосканы, как тотчас же был окружен сильным отрядом солдат, разбит наголову и взят в плен. Фердинанд без церемоний отдал бандита в руки палача, и Альфонсо Пикколомини был казнен во Флоренции.
Карл Гербольт при помощи капиталов матери достиг высоких почестей в Париже, он сделался любимцем короля Генриха IV и другом генерала Ледигиера, получил титул маркиза. Таким образом, фамилия маркизов Гербольтов получила во Франции законную санкцию, которой беспрепятственно пользовалась до революции 1793 года, когда последний из маркизов Гербольтов, по приговору революционного трибунала, сложил голову на гильотине.
Граф Просседи вполне наслаждался плодами своих деяний. Он был несметно богат, молод и пользовался всеобщим уважением как святой. Лишь одно обстоятельство иногда беспокоило молодого графа. Время от времени он чувствовал жгучую боль в руке, укушенной зарезанным им иезуитом. Сначала молодой человек не придавал значения этому обстоятельству, но боль усиливалась и наконец сделалась нестерпимой. Граф Просседи принужден был обратиться за помощью к врачу. Тот тщательно осмотрел его, покачал головой и сказал:
— Есть одно средство, граф, в настоящее время с пользой практикуемое во Франции знаменитым хирургом Амбуазом Паре, не я не смею предложить вам его — оно ужасно.
— Пожалуйста, не стесняйтесь, доктор, — отвечал Просседи, — говорите смело.
— По всей вероятности, — сказал доктор, рассматривая рану, — вас укусила бешеная собака; кем она убита: вами или посторонними людьми?
— Я ее убил собственными своими руками.
Затем была произведена мучительная операция, во время которой не дрогнул ни один мускул на лице Просседи. Рана и ее окружные покровы были сожжены раскаленным железом. Сначала все шло, как нельзя лучше, рана начала заживать, лихорадка у Просседи прекратилась, восстановился сон и аппетит, молодой больной начал самодовольно улыбаться и уже намеревался было устроить ночную оргию, как вдруг в одно недоброе утро он опять почувствовал жгучую боль в руке. Призванный доктор, осмотрев рану, побледнел и хранил молчание.
— Ну, доктор, что же вы скажете? — спрашивал больной.
Доктор ничего не отвечал. Просседи повторил вопрос.
— Я тут ничего не могу сделать, — тихо проговорил доктор, — господину графу остается только прибегнуть к помощи…
— Кого?!!
— Господа Бога! Необходимо позвать священника.
— Как священника! — закричал на весь дом Просседи, начинавший уже чувствовать приступы водобоязни. — На что он мне нужен, ваш священник? Я вышел из ада, туда и возвращусь!
С этими словами бешеный бросился в двери и выбежал на улицу.
— Задержите его! Задержите! — кричал медик. — Зовите скорее священника!
Но никто из слуг не решался остановить Просседи. Каждый боялся быть укушенным бешеным. Между тем несчастный больной, с пеной у рта, бежал по направлению к Тибру.
— Да… Да… Арестуйте меня, свяжите, бросьте в тюрьму, — вопил не своим голосом Просседи, — я отравил моего отца… Я убил иезуита, он меня укусил… О проклятие! Я владею десятками миллионов, и должен умереть от бешенства!
Мало-помалу толпа прибывала. Просседи продолжал кричать на всю улицу:
— Вы меня считали за святого, идиоты! А я был дьяволом из дьяволов, и теперь вижу, как сатана мне улыбается, а Вельзевул простирает объятия.
В это время один из сбиров незаметно подошел к больному сзади, схватил за руки, опрокинул на землю и закричал:
— Веревку! Веревку! Скорее вяжите его!
Но было уже поздно. Из груди несчастного вырвался какой-то нечеловеческий вопль, тело конвульсивно дернулось, и граф Просседи испустил дух.
