— К черту короля Франции и его корону! — воскликнул весело Франциск. — Тут, кроме влюбленного кавалера, никого нет, и я хотел бы при всех придворных дамах провозгласить, что мещанка победила их всех своей добротой и красотой.
— Тише, тише, государь! — проговорила его любовница.
Это озадачило короля.
— Два раза ты предупреждаешь меня говорить тише. Что это значит? Почему?
— Я боюсь что… кто-нибудь нас подслушает…
— Что? — вскричал он, ударяя что есть силы по столу. — Меня подслушивать и мешать мне в моих удовольствиях? Да если даже господин де Монморанси или Диана осмелились бы явиться сюда мешать мне, то, клянусь, что на Гревской площади воздвигнется для них виселица!
Арнудина смотрела с нежной гордостью на этого человека, самого красивого, сильного и властного в королевстве. В гневе брови монарха сблизились, и глаза его сверкали молнией. Действительно, в припадке гнева Франциск был очень хорош, и его любимый скульптор Бенвенуто Челлини охотно бы взял его моделью для Юпитера-громовержца.
— Простите меня, дорогой мой, я сказала это, чтобы не мешать сну…
— Твоего мужа! — подхватил Франциск с таким громким смехом, что его было слышно на улице.
В самом деле, мысль, что золотых дел мастер Никола Арнонде пришел бы в своем классическом ночном колпаке мешать времяпрепровождению короля Франции, была так невероятна и уморительна, что Арнудина расхохоталась вместе со своим королем-любовником.
— Прелесть моя! — сказал король, взяв ее в свои объятия. — Когда ты смеешься, я вижу твои жемчужные зубки, твоя мраморная грудь колышется, малютка моя, как ты хороша, — восклицал счастливый монарх.
Она же, порывисто дыша, горячо отвечала на его ласки. Диана была права, говоря, что Арнудина любит человека, а не короля, и в его объятиях она забывала и свое положение второстепенной любовницы, и что она служила орудием Дианы.
Вскоре слова затихли и только слышались вздохи…
— Какой удивительно приятный запах, моя красавица, — сказал монарх, умывая руки в воде, в которую была влита жидкость из склянки графини Дианы. — Можно подумать, что чудные душистые цветы, росшие под голубым небом Италии, отдали свой аромат этой воде. Кто это тебя снабжает этими великолепными духами?
Молодая женщина покраснела до корней волос.
— Один иностранец… покупатель моего мужа… предложил мне из любезности…
— И ты их употребила для моих рук, — сказал, смеясь, король. — Но ты забыла об одном условии. Нельзя ничего предлагать королю, не испробовав сначала на себе, ты это знаешь хорошо; а вдруг эти духи ядовитые?
Арнудина побледнела и, не обращая внимания на короля, черпнула обеими руками немного воды и поднесла конвульсивно к лицу. Франциск захохотал во все горло.
— Скажите на милость, она придралась к моим словам! — воскликнул он. — Если эти духи отравлены, то мы умрем вместе, моя красавица! Я даже жалею, что это не настоящий яд, какая бы то была сладкая смерть в твоих объятиях!
Между тем Арнудина начинала чувствовать действие этой воды. Какой-то упоительный хмель проник в ее мозги: она чувствовала себя веселой, живой и склонной делать разные глупости. На Франциска вода произвела то же самое приятное действие.
Наконец любовники попрощались с удвоенной нежностью. Король, по обыкновению вооруженный, вышел, напевая.
— Какая я была глупая сегодня, — раздумывала Арнудина, оставшись одна, — приписывая Бог знает что моей госпоже. Эти духи достойны великого короля, и я никогда так хорошо себя не чувствовала, как с той минуты, когда омыла ими лицо…
Но внезапно колени у нее подогнулись. «Боже мой! Что это такое?» — подумала она, ничего не понимая, и упала на диван. Бедняжка делала невероятные усилия подняться или пробовала кричать, но напрасно: ее стало клонить ко сну, и она, как была, полунагая, так неподвижно и заснула. При первом взгляде, ее можно было принять за мертвую.
Благовонная лампа, горевшая в соседней комнате, вспыхнула и погасла…
XVI
Смерть монарха
В Лувре с семи часов утра поднялся всеобщий переполох. Привратники и офицеры бродили, как унылые тени. Тяжелая траурная атмосфера царила по всему дворцу, чувствовалось, что смерть вошла в обитель королей, и удар был нанесен не простой жертве.
Действительно, тот, который лежал бездыханным на своей кровати, под большим балдахином из красного бархата с вышитыми лилиями, был никто иной как Франциск де Валуа, король Франции и Наварры… Известие о его смерти, как молния, распространилось по городу. Смерть эта казалась тем более трагичной и загадочной, что на другой день никто не знал, куда пропал великий коннетабль Франции герцог де Монморанси, глава военных сил и охранитель общественного порядка. Впрочем, принц Генрих, сделавшись так неожиданно королем, взял тотчас же бразды правления в свои руки с такой энергией, с такой осмотрительностью, каких никто не ожидал от него.
Но каковы же подробности смерти короля? Случилось так. Офицер, который охранял дверь королевского покоя, был допрошен кардиналом д’Оссе и великим прево Дюшателем, и объявил, что на рассвете он услышал в комнате короля сдавленный крик. Он очень испугался и постучал в дверь, но не получил никакого ответа; предчувствуя что-то недоброе, он побежал искать герцога де Гиза, начальника дворцовых покоев, и вместе они решили войти в опочивальню короля.
Франциск лежал на постели. По положению тела видно было, что его захватило внезапное удушье: очевидно, он старался вскочить с постели, но почувствовал боль, обессиленный упал и остался лежать без движения и без дыхания.
Амбуаз Паре[37], первый медик тех времен, пришел немедленно и приложил руку свою к сердцу короля, но оно не билось более. Зеркало, которое поднесли к его рту, не потускнело от его дыхания. Тогда только капитан стражи, получив приказание от нового короля Генриха II, объявил во всеуслышание с дворцовой лестницы:
— Божией волей король Франциск I скончался; да здравствует король Генрих II!
37
Амбуаз Паре (1509–1590), знаменитый врач, хирург. Один из основоположников современных принципов хирургического лечения.