Эта страшная власть генерала, которая, казалось, делала из Общества Иисуса церковь в церкви, не была, как это часто утверждают, бесконтрольной властью, потому что генерал, который не имел права издавать ни одного закона без участия генеральной конгрегации, имел возле себя адмонитора и четырех ассистентов, назначенных генеральной конгрегацией, которой было поручено избирать его самого, а эти ассистенты могли в случае, если генерал плохо исполнял свои обязанности, созвать собрание для суда над ним. Тем не менее правительство общества было монархией, монархией абсолютной и сильно централизованной, которая вовсе не была обязана ставить в известность членов общества о мотивах своих решений. Поэтому не следует удивляться тому, что некоторые члены общества, проникнутые духом независимости, как, например, часть испанских иезуитов, пытались в конце XVI века ограничить абсолютную власть генерала. Знаменитый Мариана, один из вождей этого заговора, в 10-й главе своей книги «О недугах Общества Иисуса», опубликованной через несколько лет после смерти автора, назвал эту монархию «источником всех беспорядков и неудовольствий, которые мы испытываем ежедневно». «Монархия губит нас не потому, что она монархия, а потому, что она недостаточно ограничена. Она бешеный кабан, который опустошает все, по чему проходит». Все управление орденом, сосредоточенное в руках небольшого числа лиц, которое должно было заниматься столь многочисленными и важными делами, было вынуждено скрывать свою деятельность и даже окружать ее тайной. Отец Миранда, провинциал Кастилии, став ассистентом Испании в Риме, в 1736 году писал: «До того как я попал в Рим, где меня посвятили во все тайны, я не знал, что представляет собой наше общество. Внутреннее управление нашего ордена требует специального изучения; в нем ничего не понимают даже провинциалы. Чтобы иметь о нем даже слабое представление, нужно быть облеченным теми функциями, которые я исполняю».
Слова Миранды относились также к актам сложной системы административного управления обществом, но мрачно настроенные умы, склонные к критике этого правительства, столь же таинственного, как и правительство Венеции, воображали, что оно тайно выковывает бесчисленные секретные законы. «Законов общества, – говорит Мариана в 19-й главе, – появилось такое бесчисленное количество, что не только нельзя все их соблюдать, но даже невозможно знать их… Кроме правил и конституций, существуют еще декреты конгрегаций, визитации и особенно ордонансы из Рима, где они, как я утверждаю, исчисляются тысячами – число совершенно непомерное». Это место Марианы опровергает само себя. Документы, перечисляемые им сначала, представляют собой официальные акты, в которых нет решительно никакой тайны и которые были известны всем иезуитам, которым по роду занятий предписывалось знать их. Что касается ордонансов из Рима, то они представляли собой нечто иное: это были административные указы, предназначенные для решения вопросов частного и местного значения, и совершенно не носили характера законов. Однако светские и духовные власти, раздраженные тем, что у них отнимали юрисдикцию над орденом, при всяком удобном случае охотно выставляли против него обвинения в том, что он создал целое тайное законодательство. Иоанн Палафокс, епископ Аменополя, а потом Осмы, писал в 1654 году папе Иннокентию X: «Существует ли какой-нибудь другой орден, который хранит в тайне свои собственные конституции, скрывает от посторонних взглядов свои привилегии и учреждения и облекает какой-то таинственностью все, что относится к его администрации? Есть много иезуитов, даже профессов, которые не знают конституций, привилегий и учреждений ордена, в состав которого они входят». Палафокс был, может быть, святым, но, подобно многим святым, он не отличался особенной рассудительностью и уравновешенностью; ему приходилось бороться с иезуитами, которые были не святыми, а людьми дела и не терпели, чтобы кто-либо препятствовал осуществлению их планов. Палафокс чрезвычайно преувеличивал значение системы, в силу которой иезуиты лишь постепенно ознакомлялись с законами общества. Нет никакого основания думать, как это делает Герман Мюллер, что иезуиты, публикуя свои конституции, скрыли часть их и что они имели тайные правила, известные только посвященным. Правительство с абсолютной монархической властью, столь твердо конституированное, как правительство иезуитов, совершенно не нуждалось в этом потому, что оно законно обладало властью принимать все необходимые для блага ордена меры, не предавая их гласности и не оправдывая их каким бы то ни было образом. Неизменность первоначальных конституций была той основой, на которой строилась организация ордена. Он предпочел скорее погибнуть, чем внести в них какие-либо изменения. В этом заключается объяснение всех заслуг, успехов и завоеваний Общества в той же мере, как и причина всех его недостатков и нападок, которые оно вызвало против себя.