Я до сих пор не верю в то,
Что все может рассеяться, как сон.
Не пытайся исчезнуть…
Ты…
Это так прекрасно, но мне страшно.
Ты ли это?
Останешься ли ты на моей стороне?
Пообещаешь ли мне?
Мне страшно, если я отпущу твою руку.
Ты улетишь прочь и исчезнешь…
Можешь ли остановить время?
Я боюсь, что это мгновение пройдет.
Возможно, это не случится,
Ты улетишь прочь и исчезнешь…
Бабочка…
Ты так похожа на бабочку.
С каждой пропетой строчкой, Юна все сильнее осознавала, что безумно влюблена в этого брюнета. Но его поведение было ей не понятно. То он старательно отталкивал ее, то подолгу смотрел на нее и пел так, будто посвятил эту песню ей. Сердце пропускало удары, руки начинали дрожать, а слезы так и катились из глаз. Юна каждой клеточкой своего тела чувствовала то, что парень вкладывал в эти строки. Этот мягкий и вкрадчивый голос, забирался в самые отдаленные уголки сердца девушки, оставляя там свой след так же, как раскаленное клеймо оставляет шрам на коже.
Чонгук пел и понимал, как ужасно он поступал с младшей Ким. Из-за своей давней обиды и страха снова натолкнутся на грубый отказ, он сам вел себя точно так же, как та девушка. Он и сам стал таким. От этого, внезапно стало горько и мерзко на душе. Когда он писал эту песню, то клялся себе, что никогда не поступит так же с человеком, который испытывает к нему хоть какие-то чувства. А в итоге… данное себе обещание нарушено. И не раз.
Когда Чон закончил петь, Мина и Юна плакали. Каждая из них ощущала на себе эти строки, каждая из них была влюблена и постоянно натыкалась на непрошибаемую стену безответности. Мина поднялась на ноги, взяла со стола бутылку ликера, схватила подругу за руку и утащила ее в соседнюю комнату, запирая дверь на ключ. Мина посчитала, что парням не нужно знать о причине такой реакции на песню, а интересоваться, что случилось, они точно будут. Поэтому, Пак решила утащить подругу в другую комнату, выпить и поболтать тет-а-тет. А потом, полностью приведя себя в чувство вернуться к друзьям.
До переезда родителей Юны в Кимпхо, подруги часто запирались в комнате младшей Ким и молча сидели, обнимая друг друга. Им обеим было тяжело из-за своих чувств. И если Тэхен, просто ничего не замечал, то Чонгук изо дня в день специально отталкивал Юну, иногда перегибая палку и втаптывая девчонку в грязь.
— Я больше этого не вынесу, — садясь на пол около дивана и делая глоток из горла, прошептала Мина.
Юна села рядом с подругой и отобрала у нее бутылку, веря, что алкоголь поможет ей заглушить влюбленность. Правда, надежды подруг были напрасными. Градус в крови сделает только хуже, заставляя вспоминать все самые неприятные моменты, да еще и с похмелья утром болеть будут.
— Кстати, я не видела у тебя этой подвески, — Мина повернулась к подруге и дотронулась до украшения, на ее шее.
Девушка улыбнулась уголком губ:
— Чонгук.
Одно лишь имя, а все сразу стало понятно. Мина вспомнила, что Чон заявился немного позже других и с букетом любимых цветов младшей. К тому же, парень намекнул Пак, чтобы та оставила их одних. И вот, сейчас девушка сидела с открытым ртом, неотрывно смотрела на подвеску и старалась не хрюкать от восторга. Но у нее это выходило, откровенно говоря, паршиво. Пак подскочила на ноги и, забывая о том, что в соседней комнате ее может быть слышно, завизжала:
— Я знала, знала, что так будет!
Младшая Ким непонимающе смотрела на старшую подругу. О чем она знала? Что будет? Неужели Пак уже успела напиться до состояния бредней? Мина же прыгала по комнате, радостно повизгивая, а потом и вовсе чуть не задушила малышку в объятиях.
— Это же верный знак, — прошептала Пак, не утруждая себя, объяснить внезапный приступ радости подруге.
В эту же секунду, дверной замок щелкнул и в комнату вошел Тэхен, прикрывая за собой дверь. Он честно не собирался трогать девушек, но после визга Мины парни напряглись и отправили его на разведку. Мина бросила недовольный взгляд на друга и села на пол, снова припадая губами к бутылке алкоголя. Юна осталась стоять, шокировано смотря на старших.
— И что это? — садясь напротив Пак, спросил парень.
— Запиваем неразделенную любовь, — надув губы, ответила Мина.
— Ну, эта понятно, — Тэ махнул в сторону сестры рукой. — Но ты-то куда?
Юна закатила глаза. Ее братец бывает таким глупым! И девушку это раздражало. Она скрестила руки на груди, глубоко вздохнула и заявила:
— А она в тебя влюблена. Семь лет уже намекаю. А ты ведешь себя как кретин последний!
Мина, широко распахнув глаза, посмотрела на подругу, а Тэхен перевел удивленный взгляд на Пак. Он даже проигнорировал, что сестра обозвала его кретином, так сильно его зацепило признание о чувствах. Юна тихо ойкнула, зажимая рот ладошкой. Последняя фраза явно была лишней, и младшая могла получить за это дело по заднице.
Пак знала, что подруга сделала это нарочно. Просто ей уже надоело смотреть на это все, к тому же, она знала, как мерзко любить безответно. Тэхен коварно улыбнулся и, притянув Пак к себе, нежно поцеловал ее. Ему давно нравилась лучшая подруга младшей сестры, только он все чего-то ждал и честно не замечал намеков своей сестры. А теперь, получив такой «толчок» Тэ решил, что пора признаться. К тому же, теперь он на сто процентов был уверен во взаимности. Наблюдая за этой картиной, младшая Ким вскинула руки вверх и пропела «аллилуйя!». Теперь-то она поняла, что надо было сразу в лоб сообщить, что братец нравится подруге, а не стараться намекнуть, чтобы не выглядеть свахой. Только, то ли Юна плохо намекала, то ли Тэхен и правда не понимал этих намеков. Но на все это ушло целых семь лет.
— Тэхен, ты жив? Я пришел спасать тебя, — Хосок заглянул в комнату.
Друга не было около десяти минут, и бантаны заволновались, не попал ли Ким под горячую руку двух девушек и не пал ли в неравном бою. На помощь отправили Хосока, так как, если что, его крик будет слышно даже на другом конце города. Но увидев целующихся друзей, Хоби радостно улыбнулся и убежал в гостиную, рассказывать об этом остальным. Юна забрала бутылку ликера и ушла вслед за танцором, плотно прикрывая дверь и оставляя новоиспеченную парочку наедине.
***
Юна проснулась с головной болью и ужасным желанием выпить пару тонн воды. Но позвать на помощь сил не было, да и вряд ли кто-то пришел бы. Собравшись с силами, малышка поднялась с кровати и осмотрелась. Она ушла спать раньше всех, и ее удивило, что никто не пришел к ней, и она спит одна в комнате, ведь в трех других просто могло не хватить места на кроватях, а спать на полу совсем неудобно. Но выйдя в коридор, она поняла, что это все проделки брата. На стене, рядом со спальней девушки висела записка: «Комната Ким Юны. Смельчаков, решившихся завалиться спать тут, выволоку на балкон и оставлю там замерзать. С любовью, Ким Тэхен», закатив глаза, Юна продолжила свой путь на кухню, при этом держась за стенку, ибо голова сильно кружилась и коридор просто плыл в ее глазах.
По дороге девушка все же осилила заглянуть в другие комнаты: Мина и Тэхен спали в обнимку в комнате парня, Джин и Джун захватили комнату родителей Ким, Чимин и Чонгук разложили диван и уснули в гостиной, Хосок утащил подушку в ванную и спал прямо в ней. Юнги уже давно проснулся и сидел на кухне. А ночь он провел на диване, там же, где сидел во время всей вечеринки и в той же позе. Вот что значит — лень вперед него родилась.
Юна села на диванчик на кухне и отчаянно молилась всем известным богам, лишь бы похмелье прошло. Юнги краем глаза заметил мучения младшей и, не отрывая глаз от блокнота, протянул ей стакан воды и таблетку, заготовленные заранее:
— Выпей и все пройдет.
— Спасибо, — прошептала Юна. — А ты чего тут?
— Выспался. Кофе будешь? — он, наконец, оторвался от записей и посмотрел на собеседницу.
Девушка еле заметно кивнула. Голова все еще ныла от каждого движения и разговоров. Но пока Юнги варил кофе, боль утихла и теперь Юна чувствовала себя намного лучше. Юнги поставил перед девушкой чашку с ароматным латте и достал из холодильника кремовое пирожное, отобранное вечером у вечно голодных Джина и Тэхена. Ким, мягко улыбаясь, смотрела на чашку кофе, на пенке которого была нарисована мордочка кумамона. Как оказалось, Юнги еще и бариста. Ну, просто мастер на все руки.