— Когда Дитон рассказывал про обряд, что вы совершили для спасения родителей, он упоминал о ком-то, кто бы смог вернуть вас обратно. Эмоциональная цепь, или … Якорь. Ведь она твой якорь, не так ли?
Стайлз кивает, а затем снова делает глоток.
— Всё равно, многое изменилось с тех пор, как вы вместе танцевали на зимнем балу. С тех пор, как уехал Джексон. Даже я это вижу. Не теряй надежды, приятель, всё ещё будет!
Я произношу это, а у самой на душе, почему-то, скребут кошки.
Мне не нравится смотреть на такого Стайлза — задумчивого, грустного, несчастного.
Даже когда он не спит несколько суток из-за ногицунэ, он и то выглядит бодрее, чем сейчас, когда я затронула тему Лидии.
— Эй, ну, не грузись, — я делаю глоток, и чай обжигает моё горло. — Не стоило мне об этом начинать разговор. Лучше ты спроси меня о чём-нибудь.
Стайлз медленно переводит взгляд на меня.
— Да, нет, всё нормально. Просто в последнее время, я не могу с уверенностью сказать, что вообще способен думать о чём либо, кроме собственной смерти. Потому что пока, это — единственный способ одолеть ногицунэ.
— Даже думать о таком не смей. Никто больше не умрёт.
Я опускаю кружку на пол. От сказанных Стайлзом слов мне становится грустно. А вдруг, действительно, другого способа нет? Вдруг, Стайлз больше никогда не станет прежним?
Я забираюсь на кровать с ногами и обхватываю колени руками.
Мы оба молчим, потому что знаем, что не стоит ждать чуда. Только сказки и детские истории заканчиваются хэппи—эндом. А таким, как мы, счастливый конец не положен.
Иллюзий больше нет. Но есть ли надежда?
Не знаю, сколько времени мы проводим вот так, сидя рядом друг с другом, погружённые каждый в свои собственные мысли.
Минута. Десять. Может, даже час.
Но когда я, наконец, отмираю и тянусь к кружке на полу, чай оказывается холодным.
“Вы не сможете убить меня”.
Чужой голос в моей голове раздаётся словно гром среди ясного неба, отчего я дёргаю рукой и переворачиваю кружку.
Чай растекается по полу и, дойдя до ковра, исчезает в синем ворсе.
— Ты в порядке, Брук?
Я выпрямляюсь и прикладываю палец к губам.
“Это моя игра. Вы не сможете победить меня в моей собственной игре”.
— Брук? — снова зовёт Стайлз, и я прижимаю свою ладонь к его губам, чтобы тот замолчал.
“Хочешь играть на моей стороне, Брук? Эти подростки так или иначе проиграют, а ты можешь остаться в победителях. Ты будешь моим тэзудзи, Брук. Ты будешь моим “образцовым” ходом. Ты будешь моим победным ходом”.
Голос ногицунэ шепчет в моей голове.
Он не кричит, не пытается насильно переманить меня на свою сторону.
Он словно очаровывает.
Я прислушиваюсь, но больше ничего не слышно. Я концентрирую зрение на глазах Стайлза. Он опускает и поднимает брови с определённой периодичностью, пытаясь призвать меня убрать руку.
— Что это было? — тут же спрашивает Стайлз, как только я освобождаю его от печати молчания.
— Голос, — отвечаю я, а затем тянусь с футболке юноши, и не успевает он сообразить, как я задираю её, оголяя его спину.
Фигура Лихтенберга стала меньше.
Точнее, ещё немного, и она вовсе исчезнет.
— Что там?
— У нас практически не осталось времени …
Я протягиваю руку и провожу подушечкой указательного пальца по одному из коротких разветвлений метки. Вижу, как под моим прикосновением кожа Стайлза покрывается мурашками.
— Чей это был голос? И что он сказал тебе?
Я поправляю обратно его футболку.
— Ногицунэ. Он сказал, что я буду его победным ходом. Он знает о том, что рейко слышит его. Каждый раз, когда ты рядом, я слышу, как он зовёт меня. Стайлз, я боюсь, что рейко может сдаться … Один раз он уже пытался убить близнецов, и я не хочу, чтобы он повторил свою попытку. Или же причинил вред кому-то из вас.
Я вскакиваю на месте, и Стилински делает то же самое.
— Мне нужно уйти. Мне нужно уйти настолько далеко от тебя, насколько это возможно.
Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу из комнаты, но чувствую, как рука Стайлза хватает меня за кисть и разворачивает обратно.
— И куда ты, по-твоему, пойдёшь посреди ночи?
— Шериф сказал, что Питер Хейл может что-то знать о моём отце. И я должна выяснить всё, пока не поздно. Пока не случилось что-то из ряда вон выходящее.
— О чём ты говоришь? Я думал, мы ищем твоего брата! Причём тут твой отец?
— Он об … Не важно. Просто дай мне уйти.
— Нет.
Стайлз сильнее сжимает мою кисть. Под его глазами всё ещё красуются синяки, а кожа бледная, словно мел, но выражение его лица выглядит уверенным и решительным.
— Стайлз … Пожал- ….
Но я не успеваю договорить, как вдруг позади парня буквально из ниоткуда появляются чёрные тени, которые в секунду трансформируются в демонов Они.
Я точно знаю, что в таких ситуациях разум отключается, и ты начинаешь действовать интуитивно. Поэтому я быстро свободной рукой хватаю Стилински за рукав футболки и тяну его на себя, а затем делаю шаг вперед, преграждая демонам путь к парню.
— Почему дерьмо случается каждый раз, когда мы оказываемся у тебя дома, Стайлз? — спрашиваю я.
— Им нужно проверить тебя, и они не отступят. Видимо, мама Киры не доверяет тебе.
Стайлз всё ещё держит меня за руку, и потому я чувствую, как он тянет меня назад, и я делаю шаг.
— Причём тут она?
— Демоны, они подчиняются ей.
Если бы у меня была возможность, я бы удивилась.
Если бы меня не пугали до смерти эти чёрные непроницаемые маски, я бы, возможно, охнула.
Но сейчас нечто пытается что-то сделать в отношении меня, и, возможно, даже угрожает моей жизни, и потому я лишь снова делаю шаг назад.
— Ребята, — женский знакомый голос зовёт нас, и мы оборачиваемся и видим Киру. Она держит в руках катану. И, кажется, в отличие от матери, она хочет помочь нам. — Вам лучше бежать отсюда куда подальше.
Однако, как только Кира делает шаг вперед, занося оружие над головой, Они исчезают.
Словно по волшебству. Или, точнее, по приказу.
Естественно, мама Юкимура не планировала калечить свою дочь.
— Как ты здесь оказалась?
— Я подслушала разговор мамы и отца, — девушка убирает оружие в ножны и перекидывает их лямку через голову. — Не трудно было догадаться, что после одной неудачной попытки она совершит ещё одну. Прости, Брук, просто она боится, что ты можешь тоже представлять опасность! Я пыталась переубедить её, но она и слушать меня не хочет!
— Возможно, мне самой стоит поговорить с ней?
Кира пожимает плечами.
И я только сейчас понимаю, что никто больше не держит меня за руку.
— Стайлз? — я поворачиваюсь в ожидании увидеть привычное лицо, но вижу лишь пустой дверной проём. — Стайлз??
Мой голос до странности хриплый и обессиленный, хоть я и не кричала вовсе.
Пять минут назад со мной был Стилински, не ногицунэ, и это я знаю точно.
Но куда же он тогда делся?
========== // wayward ==========
Я снова в офисе шерифа, только теперь со мной вместо Стайлза мои родители, которым мистер Стилински позвонил сразу же, как мы с Кирой сами пришли к нему.
Я не виню шерифа, потому что он обещал не вмешиваться до тех пор, пока все в относительной безопасности. Сейчас же Стайлз пропал без вести, и у мужчины не остаётся другого выбора.
Я ловлю на себе строгий взгляд Кая и прыскаю.
Мама мёртвой хваткой держит меня за локоть, словно я могу в любой момент убежать.
— Спасибо, Джон, — мать прощается с шерифом и буквально выталкивает меня из его кабинета, а затем и из участка на улицу, где яркое утреннее солнце тут же слепит глаза.
Я знаю, что родители теперь никогда не отпустят меня в Бэйкон Хиллс, но для меня такое условие сейчас — непозволительная роскошь.
Я должна помочь Скотту найти Стайлза. Чего бы мне это не стоило.