Я отрицательно машу головой.
Это похоже на бред, ну какой из меня оборотень?
Я хочу задать рейко вопрос, однако, наш разговор прерывается скрипом половиц, раздающимся где-то позади меня. По телу пробегает холодок.
Я вижу, как рейко поворачивает одну из голов в сторону, где, по моим подсчётам, располагается кнопочная панель лифта.
Тяжёлые металлические двери тут же начинают закрываться.
— Нет, постой! … — я хочу сделать шаг вперёд, но не могу даже просто поднять ногу. Я опускаю взгляд вниз и вижу, что мои лодыжки скованы в кандалы. — Нет, нет, нет … Отпусти меня, пожалуйста!
“Если бы я мог, Брук, если бы я мог … Прости”.
Дверь с глухим звуков закрывается, унося рейко в неизвестном направлении.
И одновременно с этим я слышу шаркающие шаги за спиной. Я приседаю на корточки и начинаю дёргать за холодный металл, что крепко обхватывает мои ноги, но тот не поддаётся.
Слёзы подступают к горлу … Я догадываюсь, что, а, точнее, кто мог испугать рейко …
— Твоя одиночная игра закончена, Брук, пришла очередь партии рэнго. Ты знаешь, что это значит?
Все мои попытки каким-либо образом освободиться из оков ударяются о непроницаемость металлических креплений. Я обхватываю колени руками и начинаю раскачиваться взад—вперёд.
— Ты знаешь, что это значит? — повторяет ногицунэ.
Он всё ближе, я чувствую это, но всё равно не могу заставить себя повернуться.
— ОТВЕЧАЙ МНЕ, БРУК!
Я всхлипываю.
— Н-нет … Я не знаю … Пожалуйста, отпусти меня, рейко ушёл, его нет …
— Он не ушёл, он всё ещё где-то здесь. Он не может просто так уйти, ему нужен проводник, как и тогда, когда ты стала его хранителем. И ты поможешь мне найти его, Брук.
— Я не понимаю … Пожалуйста …
Мой голос дрожит, а по щекам одна за другой бегут слёзы.
Вдруг чья-то рука хватает меня за волосы и тянет на себя, отчего я больно ударяюсь копчиком о твёрдый пол. Это выбивает из меня весь дух, заставляя хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
Я цепляюсь за запястье ногицунэ, ощущая под своими пальцами неприятные на ощупь бинты, для того, чтобы хоть немного расслабить его хватку, но это едва ли помогает.
— Теперь мы будем играть на одной стороне, Брук, — произносит ногицунэ своим скрипучим голосом.
Кандалы абсолютно не представляют никакого препятствия для тёмного лиса, несмотря на то, что сама я продолжаю ощущать их тяжесть.
Мне казалось, что коридор не имеет дверей, однако, вскоре, мы минуем одну. Она больно пихает меня в бок, но это ощущение ничто по сравнению с тем, что ещё чуть-чуть, и мой скальп останется в руке ногицунэ.
В новом помещении нет света. Я ёрзаю, словно червяк, с моих губ срывается громкий крик.
— Пожалуйста, — причитаю я. — Отпусти меня … Пожалуйста …
Глаза медленно привыкают к темноте, и я могу различить большие коробки, а так же что-то длинное, напоминающее трубы. Однако, я не слышу ни шума воды, ничего. Только собственный голос, полный отчаяния.
— Пожалуйста …
— ОТПУСТИ ЕЁ! — третий голос врывается в тишину настолько неожиданно, что я дёргаюсь и ударяюсь коленом о что-то металлическое.
Это Стайлз, это точно он!
Я начинаю вертеться сильнее, и, наконец, ногицунэ бросает меня на месте. Я переворачиваюсь на живот и прищуриваюсь, стараясь различить хоть что-то.
— Стайлз? — шепчу я. — Стайлз, ты тут?
— Брук? — тут же раздаётся в ответ.
Я издаю нервный смешок и начинаю шарить руками перед собой, иногда выставляя их вперёд, упираясь в пол ладонями и подтягивая корпус, тем самым передвигаясь в пространстве.
Яркий свет появляется буквально из ниоткуда, мгновенно ослепляя меня. Я быстро-быстро моргаю, пытаясь прогнать белые пятна, а затем озираюсь по сторонам.
Это подвал … Или, по крайней мере, похоже на то. И раньше я никогда тут не была.
Ногицунэ нигде нет, а Стайлз находится буквально в паре метров от меня, забившись в угол. Я вижу, что одну из его ног удерживает капкан — широкие острые железные зубцы впиваются в бледную кожу.
Я снова подтягиваюсь по полу на руках, и как только достаточно приближаюсь к Стилински, он тут же хватает меня за запястья и тянет на себя.
Я вижу, как он хмурится от боли, что, вероятно, пронзает его ногу при каждом движении.
Я зачем-то одной рукой хватаю юношу за футболку, сжимая в кулаке тонкую ткань, а второй обхватываю его за шею, утыкаясь носом ему в ключицу.
Руки Стилински смыкаются у меня на спине.
— Ты живой, живой, — шепчу я, а затем поднимаю на парня глаза. — Что происходит?
— Я не знаю … — подбородок Стилински дрожит. — Не знаю …
Его волосы слиплись от пота, и я даже могу разглядеть капельки влаги на висках, несмотря на то, что в помещении прохладно. Кожа на щеках и подбородке покрыта тонким слоем пыли, а глаза, когда-то чистые и медово-карие, сейчас имеют грязно—коричневый оттенок с налетом отчаяния.
Стайлз выглядит так, словно он не первый час находится здесь, и даже, возможно, не первый день.
— Где мы? — снова спрашиваю я.
Губы юноши поджимаются в тонкую полоску.
— Если бы я знал …
Свет, что несколько минут назад неожиданно появился, начинает мигать, а затем и вовсе гаснет, заставляя меня сильнее прижаться к Стайлзу.
Вместе с темнотой помещение наполняет жуткий животный страх, исходящий от нас двоих.
“Если ты слышишь меня, умоляю, помоги … И мы убьём ногицунэ, как ты и хотел. Только спаси нас, умоляю …”
========== // not gonna die tonight ==========
Мы не шевелимся и, кажется, даже практически не дышим.
Стайлз всё так же прижимает меня к себе, а я, в свою очередь, всё так же прижимаюсь щекой к его груди.
Я могу различить его сердцебиение … Оно ровное, но настолько слабое, что кажется, вот-вот, и оно вовсе прекратится.
— Мы умираем? — спрашиваю я, и от неожиданности заданного мною вопроса Стайлз вздрагивает.
— Надеюсь, что нет, — спустя некоторое время произносит он.
Я поднимаю голову и щурюсь, пытаясь по возможности вглядеться в кромешную темноту. Но я не вижу даже очертаний лица Стилински, и лишь его тихое дыхание еле ощутимо обдаёт мою щёку.
Я так старалась сохранить его в живых, что не уловила момент, когда начала делать всё только хуже.
— Раз уж мы одной ногой на том свете, ты должен знать правду, — шепчу я. Я чувствую, как Стайлз подо мной ворочается, принимая более удобную позу. — Твой учебник по истории, это действительно я потеряла его.
Стилински поначалу никак не реагирует, а затем издаёт смешок.
— Я так и знал!
— Есть ещё кое-что … Что-то, что я узнала тогда, когда мы воскрешали воспоминания Мастера. Кажется, что я — оборотень.
— Оу, — выдаёт Стилински. — Оборотень … Как Скотт? Или как Кира?
— Понятия не имею. Хотелось бы вообще никак …
Я чувствую, как Стайлз набирает в грудь воздух для того, чтобы что-то сказать, однако его прерывает скребущий звук.
Я снова сжимаю в кулаке футболку Стайлза. Не знаю, почему, но так мне спокойнее.
Неожиданно появившийся тусклый свет, источником которого становится что-то на потолке, начинает мигать, едва ли освещая небольшой квадрат помещения точно под собой.
Однако, он позволяет различить в противоположном углу крупную фигуру.
— Без чего ничего и никогда не бывает?
Ногицунэ прекращает скрести стену и разворачивается к нам тем, что должно называться лицом. Я различаю на стене символ — зеркально повёрнутую цифру пять.
— Что это за чёрт?
— Личность, — отвечает Стайлз. — Этот символ обозначает, что человек принадлежит самому себе.
Тёмный лис тем временем двигается к нам. Медленно, размеренно, он сокращает расстояние, и я сама не понимаю, как приподнимаюсь на руках и поворачиваюсь к нему всем корпусом, тем самым пряча Стайлза за своей спиной.