Кажется, мы выбрались из того места, что рейко назвал “Бардо”, однако, Стайлз почему-то до сих пор не очнулся.
Я прикладываю ухо к его груди — сердце бьётся, но так же слабо, как и в последний раз, когда я его слышала.
— Давай, Стилински! — я хватаю его за футболку и трясу.
Но юноша болтается в моих руках, словно тряпичная кукла.
Я не знаю, что делать, и единственное, что приходит в голову — это глупая детская сказка про спящую красавицу.
И я делаю это — я целую его.
Его губы холодные, словно лёд, и покрыты трещинами, что оставляют на моих собственных красные пятнышки.
Однако, несмотря ни на что, мне кажется, что лучше поцелуя и быть не может.
Стайлз подо мной дёргается, и я тут же отстраняюсь. Юноша широко распахивает глаза и поднимает корпус, а затем переворачивается на колени, упираясь руками в асфальт, и кашляет так, словно готов вот-вот выплюнуть лёгкие.
Однако, вместо них я вижу, как из его глотки выходит лента грязного бинта. Я непроизвольно пячусь назад, а затем слышу звук подъезжающей машины и поворачиваюсь.
Скотт, Лидия, Питер и Дитон вылетают из автомобиля и бегут к нам, однако, тут же тормозят, когда видят, что происходит со Стайлзом.
Я снова обращаю на парня взгляд — его всё ещё тошнит.
Его лицо краснеет, он сам вытягивает из себя бинты, чтобы это всё побыстрее кончилось.
И когда, наконец, так и происходит, Стайлз отползает прочь и поднимается на ноги.
Я перевожу взгляд на бинты, и от удивления и ужаса мой рот непроизвольно открывается.
Они дымятся — чёрные клубы чего-то неизвестного парят над лентой, и из них вырастает рука ногицунэ.
Я отползаю ещё дальше, а затем чувствую на плечах чьи-то руки, но всё равно не отрываю взгляд от происходящего, в то время, как эти руки помогают мне подняться.
Из бинтов, тем временем, вырастает уже корпус, а следом и всё тело целиком.
Ногицунэ? Но почему мне кажется, что на самом деле всё не так просто? …
Я почему-то делаю шаг вперёд к этому телу, а затем вздрагиваю, когда оно начинает ворочаться, пытаясь содрать с лица ненужные бинты.
В моей голове словно что-то щёлкает, и я подаюсь вперёд, падая обратно на колени и хватаясь за полусгнившую ткань, чтобы стянуть её.
Спустя мгновение рядом со мной опускается Скотт. Я вижу краем глаза, как он бросает на меня взгляд, полный доверия, и тоже приступает к освобождению пленника.
Как только последний бинт с лица падает на асфальт, перед нами предстаёт лицо Стилински.
Он непонимающе хлопает глазами, а затем переводит взгляд с меня на Скотта и обратно.
— Скотт? Брук?
Я уверена, что это действительно Стилински. И пусть я не вижу его ауру по причине мне неизвестной, я знаю, что это он.
— Лидия? — слышу я голос Питера и поворачиваюсь назад.
Я вижу Дитона, что стоит в шаге от меня, и вижу Хейла старшего. Однако, ни второго Стайлза, ни Мартин здесь нет.
— Где она? — Скотт поднимается на ноги и озирается по сторонам.
— Кажется, он забрал её … — произносит Дитон.
Я обращаю взгляд обратно на Стилински и вижу его замешательство.
— Всё будет хорошо, мы найдём её, — шепчу я, зачем-то проводя ладонью по его влажным от пота волосам.
Похоже, рейко не убил ногицунэ, а лишь смог помочь нам освободиться от его плена и вернуться в реальность.
Но тогда, где же он сам?
========== // rediscover ==========
Я стою и смотрю на то, как медленно, практически незаметно, поднимается грудь спящего Стилински. Можно было бы сказать, что он наконец расслаблен и спокоен, если бы не ресницы, что лихорадочно подрагивают, и пальцы, что крепко сжимают покрывало.
Наверное, ему что-то снится … И мне почему-то не кажется, что это хороший сон.
Я разворачиваюсь и следую обратно на кухню, где беседуют Скотт и Дитон. Когда они видят меня, то сразу же замолкают.
— Ты уверена, что ты в порядке? — спрашивает МакКолл, и я согласно киваю.
Хотя, это определённо далеко от правды.
Всё моё тело сковывает странная истома, которая заставляет меня иногда прикрывать глаза и считать до пяти, в надежде на то, что она уйдёт на задний план. Это как словно каждую клеточку одновременно перетирают в мясорубке.
— Моё состояние — это последнее, что нас сейчас должно беспокоить, — произношу я, опираясь бедром о кухонный стол. — Айзек звонил? Как там Эллисон?
— Она в порядке. После операции, скорее всего, останется шрам, но хромать она не будет.
— Это хорошо, — я улыбаюсь одними уголками губ.
— И всё-таки, — Скотт делает шаг мне навстречу. — Брук, рейко, похоже, оставил тебя, это не могло пройти бесследно … И ещё, Питер нам всё рассказал.
Я поджимаю губы. Это был лишь вопрос времени — когда Хейл воспользуется моментом и поделится со всеми моими секретами.
— И что вы теперь хотите от меня услышать? Да, мой отец был оборотнем …
— Твой отец был истинным альфой, Брук! — подключается Дитон.
— Хорошо, да, он был истинным альфой, только что толку? Я не оборотень, как видите! У меня ни когтей, ни шерсти, ни клыков, ни прочих ваших волчьих штучек!
— Одно я знаю точно — дети истинного альфы никогда не рождаются обычными людьми, — голос Дитона спокоен, как и всегда. — Последние три месяца ты была лисом, и потому в любом случае не могла быть волком …
— Да, да, я знаю, рейко меня уже об этом уведомил, — я передёргиваю плечами.
Скотт переглядывается с мужчиной.
— Он разговаривал с тобой об этом?
Я обхватываю руками корпус в попытке согреться. Странно, но ладони бьёт в ознобе, словно я стою на морозе без перчаток.
— Бросил пару фраз о том, что Мастер выбрал меня именно потому, что я, якобы, дочь истинного альфы, и обладаю чем-то, что не под силу обычным оборотням … Понятия не имею, что он имел в виду, но, наверняка, это что-то непонятное и сверхъестественное, как и всё в этом городе …
Я замолкаю, когда ловлю на себе удивлённые и даже немного испуганные взгляды.
— В чём дело?
— Брук … Ты только не волнуйся … — Скотт достаёт из кармана мобильный телефон и протягивает его мне. Я вопросительно приподнимаю брови. — Твои глаза …
Я медленно поднимаю телефон на уровень своего лица, потому что от мысли о том, что именно я могу там увидеть, мои руки покрываются мурашками.
И не зря.
Экран телефона Скотта еле видно отражает предметы, однако свои ярко—зелёные, практически ядовитые, глаза, появившиеся вместо обычных голубых, кажется, отразятся в чём угодно.
— Это ещё что за хрень? — я с грохотом кидаю телефон Скотта на стол так, словно он может угрожать моей жизни. — Кто-нибудь может мне объяснить, как такое вообще возможно?
— Ты уверена, что рейко ушёл?
— Если честно, то мне вообще казалось, что он умер! Я не видела, чем закончилась их схватка, но раз уж ногицунэ остался жив и сейчас разгуливает по Бэйкон Хиллс, держа Лидию на поводке, причём, дай Бог, живой, то вывод напрашивается сам собой!
Я с непонятно откуда взявшейся злостью ударяю ладонью по столу.
Однако, вспышка гнева угасает моментально, и я тут же расслабляюсь. Эти странные перемены в настроении пугают меня не меньше, чем мои “новые” радужки глаз.
— Они исчезли … — говорит Скотт. — Глаза снова голубые.
— Отлично! — я провожу рукой по лицу и тяжело вздыхаю.
У меня нет желания проверять это, снова обращаясь к отражающей поверхности.
Казалось бы, рейко ушёл, и проблемы должны были поубавиться, но, всё происходит с точностью, да наоборот.
— Может то, что произошло с тобой и Стайлзом — состояние Бардо, в которое ногицунэ погрузил вас на несколько дней, — открыло в тебе то, что было спрятано глубоко внутри? — Дитон начинает говорить, и я предчувствую, что рассказ получится в очередной раз довольно запутанным. — Часто бывает, что определённые события в нашей жизни открывают двери в душе, что были плотно закрыты. Это может проявляться как в плохом, так и в хорошем смысле.