— кто-то упоминал о Стене. Я направляюсь туда прямо сейчас —
— Арья и Бран пропали? — спросила Санса, и Джон узнал её тон: это был холодный, опасный тон, который она использовала перед тем, как отдать приказ. Это был голос воина, голос Королевы.
— Да, — прошептала Леди Кейтилин.
Санса встряхнула волосами, отодвинулась от него и спокойно сказала.
— Завтра я выдвигаюсь на Север. Отправь сегодня ворона в Винтерфелл, мама.
— Ты не можешь уехать, — запротестовал Джон. — А как же встречи и договоры?
— А что с ними?
— Полгода работы можно будет выкинуть в сточные воды!
— Ты думаешь, мне не наплевать? — прорычала Санса. — Бран! Арья! Кому какое дело до каких-то встреч, Мартеллов и идиотских брачных союзов, когда наша семья…
— Они всего лишь пропали.
— Возможно, они уже мертвы, — отрезала она.
Джон вздрогнул. Он безумно хотел прямо сейчас оседлать коня и немедленно уехать. Но Леди Кейтилин нервничала, и Санса инстинктивно поддавалась панике, хотя бы один из них должен был сохранять голову холодной посреди этого беспорядка. То, что при любых обстоятельствах он уехал бы без колебаний, не означало, что он должен был поступить так сейчас.
— Я знаю, — тихо сказал он, стараясь держать себя в руках. — Но мы должны верить, что это не так, а если нет, то Робб будет их последней надеждой. Мы ничего не можем сделать.
— Ничего…
— Ничего, кроме как сделать Вестерос безопасным местом для них, — безжалостно продолжал Джон. — Это значит, что мы должны закончить работу и только потом вернуться домой. Мы должны сделать эту работу хорошо и правильно. Мы должны найти как можно больше союзников, прежде чем мы встретимся с главным врагом, Санса, или ты забыла об этом?
Санса склонила голову и отвернулась. После долгого и глубокого вдоха её плечи опустились.
— Ладно, — сказала она. Подняла голову. — Мама… — внезапно, взглянув на нее, она вздохнула, и дыхание вырвалось из неё, как ледяной порыв ветра, — … ты хочешь вернуться.
— Я иду туда, куда должна, — просто ответила Кейтилин. — Раньше я была нужна тебе, но теперь ты прекрасно справляешься. А теперь у меня пропали двое детей и еще один, слишком мал, чтобы справиться с этим в одиночку. Я нужна Рикону, и если Арья и Бран найдутся, я буду нужна и им. Я уеду, как только смогу.
Санса с трудом сглотнула и кивнула. Слабая, водянистая улыбка тронула уголки её губ.
— Конечно. — Она мягко отодвинула письмо и снова кивнула. — Я буду скучать по тебе, — сказала она матери.
Затем она повернулась и с трудом вышла из комнаты.
Джон колебался лишь мгновение, прежде чем последовать за ней — у Сансы было много масок, она обладала огромной силой; но она всегда говорила ему, что не вынесет, если с кем-нибудь из них что-то случится. Она потеряла их в прошлой жизни. Она больше не вынесет такой потери.
И вот теперь её самые глубочайшие страхи стали явью.
Санса двигалась грациозно, элегантно, не выказывая ни малейшего отчаяния в своих стремительных движениях, пока не добралась до их спальни. Она повозилась с дверной ручкой, и когда та не открылась сразу, из её горла вырвался резкий, высокий звук.
Джон шагнул вперед и отодвинул её, осторожно, как только мог, не прикасаясь к ней; он точно знал, что это будет её последней каплей, и прямо сейчас она держалась за остатки самообладания кончиками ногтей, своей гордостью и немногим другим. Мгновение спустя он открыл дверь и втащил её внутрь, прижимая руку к её спине.
Как только дверь закрылась, Санса вздрогнула и всхлипнула так громко, что у Джона заболела грудь; он двинулся вперед, беспокойно поглаживая её по плечам, не зная, что заставит её чувствовать себя лучше.
Санса шагнула в его объятия, почти упав на его грудь, и позволила горьким слезам пролиться.
И если Джон тоже позволил своей маске треснуть, то никто этого никогда не узнает.
***
Оберин хлопнул ладонью по столу.
Королева Санса отложила разговор с дорнийской делегацией еще на три дня, и несмотря на то, что Оберин был оскорблен этим, он знал, что она не встречалась с кем-либо еще в эти дни. Вместо этого она вообще отказалась покидать свои покои и вышла лишь два дня назад, когда её мать отправилась в Винтерфелл.
Почему-то не было никаких новостей. Даже намека. Только шепотки служанок, что Королева выглядела взволнованной, когда однажды утром покидала покои своей матери; но они говорили, что Санса не настолько эмоциональна, чтобы выдержать три дня одиночества. Вопросов было бесконечно больше, чем ответов.
И вот теперь, когда она наконец-то соизволила сесть и поговорить с Оберином и его людьми, она около часа обсуждала налоги Тиреллов вместо того, чтобы обсудить что-нибудь полезное. Его терпение давным-давно иссякло и только настороженность от присутствия её сурового мужа — конечно же, это было неожиданно, потому что он и правда присутствовал на собрании, хоть и отказался присесть и изображал лишь нетерпение от всего этого — удерживала Оберина от крика.
И эта настороженность рассеялась, когда его характер вспыхнул невероятно и удушающе жарко.
— Меня не интересуют ваши налоги или мирные ответы на несправедливость, — прошипел он, не уверенный, что если будет говорить громче, то у него получится сохранить контроль. — Я не знаю, как вы, северяне, отвечаете на нарушение закона и чести, но я знаю, как мы, дорнийцы, поступаем. И я хочу крови.
Санса изучала его какое-то мгновение, прежде чем спокойно спросила.
— О какой несправедливости вы говорите?
— Элия, — прорычал Оберин и едва сумел одернуть себя. — Моя сестра умерла, — сказал он после паузы. — И я не получил ни капли ответственности за её смерть, за исключением её тела и тел её детей, как будто… как будто бы она была шлюхой, а её дети — бастардами, будто Элия не была принцессой, у которой были права и власть…
Он глубоко вздохнул, отвернулся и продолжил.
— Я хочу крови, Королева Санса. Я ждал этого почти двадцать лет. Я хочу крови, Ваша Светлость, и я получу её, хотите вы того или нет.
— Это угроза? — спросил Джон, внезапно выпрямившись и выглядя гораздо более опасным, чем любой девятнадцатилетний парень должен выглядеть. — Принц Оберин…
— Это не было угрозой, — сказала Санса, холодно и резко, как сталь. Оберин кивнул, и Джон с раздраженным видом успокоился; она продолжила. — Скажите мне, Принц Оберин, чьей крови вы желаете? Тайвин Ланнистер мертв. Джейме Ланнистер потерял обе свои руки и слаб, как новорожденный теленок. Тирион Ланнистер — мой избранный наследник Запада. Может, я отдам вам Мирцеллу? Может быть, Томмен утолит вашу жажду крови? Одиннадцатилетний мальчик сможет ответить за грехи своей матери?
— Мне на них наплевать, — холодно ответил Оберин. — Мне нужен Гора — он ведь все еще жив, не так ли?
— Он действительно жив, — неохотно ответила одна из её дам, когда Санса промолчала. — Хотя сейчас он находится под властью Лорда Тириона. В последний раз его видели разоряющим Речные земли.
Оберин наклонился вперед, прищурившись и глядя на Сансу.
— Дайте мне свободу действий, Ваша Светлость, и я подпишу все документы, какие вы пожелаете.
Санса удивленно посмотрела на него. Она слегка напряглась, когда он наклонился вперед, её щеки побледнели — но в её красивых голубых глазах, казалось, вспыхнуло что-то, что было двумя частями возмущения и только одной частью страха.
Его спутники, готовые торговаться и ставить условия стушевались, огорченные. Кто знает, что потеряет Дорн из-за нетерпения Оберина? Оберин знал, что если бы здесь был Доран, он бы покачал головой и раздраженно вздохнул.
После долгой паузы Санса расправила плечи, выпрямила спину и сжала челюсти, и Оберин понял её ответ еще до того, как она открыла рот.
— Я не могу.
— Нет? Скажите мне, почему правитель Вестероса не может это сделать?
— Западные земли — независимое государство, — тихо сказала она. — Или будут уже довольно скоро. Я не могу — и не буду — посягать на права Лорда Тириона как Короля.