Вот так выглядит новая эра, подумал Джон, уперев руки в бока. Вот так выглядят перемены.
Они поклонились, каждый из них: Эдмур в своем камзоле серебряного и алого цвета: Аша в черно-золотом одеянии, с нагрудником, подол которого рассекался на длинные пряди, похожие на морские водоросли; Ширен в иссиня-черном платье, расшитом по краям светло-бежевыми оленями; Роберт в голубоватом камзоле, свободно свисавшем на рукавах, и накидке, разрезанной наподобие соколиных крыльев; Оберин в солнечно-желтом и ярко-оранжевом; Гарлан Тирелл, в блистающем темно-зеленом и золотом; Тирион Ланнистер в золотом и красном, напоминающем кровь.
Санса, болезненно бесцветная в своем сиреневом платье, закутанная в бледный плащ голубого и серого цветов, казалась почти призрачной под широкими ветвями дерева. Джон был одет в черный камзол с красными вставками — небольшой возврат к наследию Таргариенов, на котором настояла Санса.
Напоминание, которое никому не нужно, уверял Джон; но Санса лишь бросила на него спокойный и ровный взгляд и сказала: Таргариен забрал их короны триста лет назад, и Таргариен вернет их обратно. Это правильно Джон. И не стала больше слушать и слова.
И вот: Санса вышла вперед и помазала их пастой из сока чардрева и порошка из коры чардрева. Она носила свою собственную корону: посеребренный металл, который превращался в различный узор из повторения трех животных — волчья морда, крыло дракона и её собственная, личная геральдика, голова голубя. Правители выглядели бледными, подумал Джон. Бледными, но решительными, и мысль о том, что они с Сансой достигли этого исторического момента, зажгла огонь в его крови.
Санса продолжила тихо мазать их, время от времени наклоняясь вперед и что-то шепча им на ухо. Джон последовал за ней, возложив им на головы короны. Как только он сделал это, они встали, и все присутствующие поприветствовали их как Королей и Королев.
Как только с последним из них было закончено — весело сверкающий глазами Оберин — Санса отступила назад. Она сказала Джону, что он будет говорить первым, но когда он спросил, что они ждут от него, она только пожала плечами.
Теперь это поставило его в неловкое положение перед этими людьми, с большинством из которых он никогда раньше даже не разговаривал. И все же, глядя на них с надеждой в глазах, он думал только о своем отце — своем дяде. Джон мог думать только о Неде Старке, о его чести и силе, которую он передал своим детям.
— Теперь вы правители, — сказал им Джон. — Это большая ответственность. Ответственность, переданная нам богами. — Он глубоко вздохнул, вдыхая запах дуба и сосны. — Но прежде всего, мы — люди. Мы можем совершать ошибки, которые имеют огромные последствия, потому что у нас есть огромная власть. Главное — продолжать. Пытаться стать лучше, чем сейчас. Мы — правители Вестероса, и мы не можем подвести наших граждан.
— Это тяжелая и неблагодарная работа, — сказала Санса, делая шаг вперед и вставая с ним вровень. Она была почти одного с ним роста, и только боги знали, как они сейчас выглядели. Наверное, как Королева белых призраков и Король черных демонов; но они казались могущественными, потому что все, казалось, воспряли духом. — Это работа, которая сводит тебя с ума и оставляет только пепел во рту. Но эту работу кто-то должен делать, и мы единственные, кто способен на это. И мы выполним её.
Джон почувствовал, как его губы изогнулись в улыбке.
— Выше нос, — пробормотал он и вывел их из богорощи.
***
После того как их короновали в септе, они вернулись в Красный Замок на пир.
Джон уже сильно устал от толпы. Он просто хотел вернуться в свои покои и как следует отоспаться, абстрагировавшись от криков и вони, но нет — он был Королем, и он должен был остаться.
— Я никогда не видел, чтобы Король был таким мрачным на собственном пиру, — услышал он чей-то голос, прежде чем Оберин Мартелл опустился рядом с ним. Джон позволил тени упасть на свое лицо. — Вы так недовольны сменой власти, Ваша Светлость?
Джон проигнорировал легкую насмешку.
— Только не говорите мне, что вам и правда нравится весь этот шум. — Он махнул рукой на разукрашенного в пурпурный цвет человека, который пытался проглотить меч. Мгновение спустя мужчина поджег свой меч, и Джон почувствовал, как его лицо исказилось от нелепого интереса. — Небольшой банкет был бы куда приятнее, и не был бы такой тратой денег.
— Тогда вы бы поладили со Станнисом Баратеоном, — ответил Оберин, жадно глотая вино. — Этот человек ненавидел все, что могло показаться хоть немного легкомысленным.
Вот только Станнис, судя по слухам, не очень-то любил свою жену. Я же хочу запереться в своей комнате только из-за своей жены.
Возможно, это бледное платье и выглядело невзрачным в богороще, но под ярким солнцем она выглядела как богиня, спустившаяся на землю. Джон действительно хотел затащить её в спальню и не отпускать дня три.
— Возможно, — сказал Джон, пожимая плечами.
Но Оберин не уходил.
— По слухам, вы с Королевой Сансой не ссоритесь. — Он подмигнул. — Скажите, как вам это удается? Мои подданные хотели бы узнать этот секрет.
— Я уважаю её, — решительно ответил Джон. — Мы разговариваем, Принц Оберин. Мне жаль, если ваши подданные не знают таких простых вещей.
Оберин усмехнулся во весь рот.
— Значит, вы тот, кто приносит себя в жертву. Когда же этого станет слишком мало, Ваша Светлость? Как много вы можете пожертвовать? Вы взяли её фамилию, получили свой титул благодаря ей — что еще вы получите из-за нее?
Санса сказала, что ей понравился Оберин, а значит, он не задавал ей таких дерзких вопросов. Джон был даже рад этому, потому что ей и так хватало забот. Лучше бы ему самому пресечь это поведение в зародыше, прямо сейчас.
— Когда я стоял под кроной чардрева и женился на Сансе, я поклялся отдать ей все, что у меня есть, — сказал он, — и она поклялась сделать то же самое. Мы Старки, Принц Оберин, и мы держим свои клятвы. Я принадлежу ей, а она — мне, и ни имя, ни корона, ни титул не изменят этого. Это простая истина.
— Значит, тебя не волнует, что она заставила тебя стоять во время собрания? — с любопытством спросил он.
— Стоять?
— Она не предложила тебе стул.
Джон почувствовал, как его губы дернулись, почти против его воли.
— Санса будет в восторге, если вы уговорите меня присутствовать на собраниях, — сказал он Оберину. — Я просто не могу сидеть спокойно долгое время. И если я буду присутствовать на встречах, я стану чрезмерно опекать её, поэтому она отсылает меня. Я думал, вы уже заметили.
Оберин приподнял бровь, а затем внезапно прервал беседу поклоном; когда Джон повернулся, чтобы посмотреть, что заняло его внимание, он увидел капитана железнорожденных, который разговаривал с девушкой в дорнийских шелках. Разница в росте была поразительной: капитан был крупным мужчиной и казался еще больше в своих доспехах, а девушка была почти вдвое ниже его и, возможно, вчетверо уже.
Джон понял, что это одна из дочерей Оберина, и увидел, как Оберин крепко сжал руку капитана, уводя его прочь. Девушка облегченно вздохнула и подошла ближе к столу — через мгновение Джон понял, что девушка не столько успокоилась, сколько расстроилась.
Наверное, я тут не единственный, кто чересчур заботлив, подумал он и рассмеялся про себя, прежде чем прищуриться на солнце, чтобы найти Сансу.
***
В ту же ночь Аша Грейджой отплыла со своим флотом. Санса сказала ей, что будет скучать, и это было правдой — Аша была женщиной с резким характером, из стали и морской соли, и в другое время Санса могла бы её невзлюбить за острый язык и страсть к оружию; но сейчас она чувствовала какое-то восхищение, когда видела, как женщина берет бразды правления в свои руки, не думая ни о своем поле, ни о своих недостатках.
Но когда Аша уплыла, Санса не стала отрицать того, что ей стало легче. Пятьдесят вооруженных кораблей стоящих в заливе Черноводной, готовых в случае необходимости начать войну — этого было достаточно, чтобы заставить её содрогнуться. В результате Санса сделала то же самое, что сделал Тирион при битве у Черноводной: загрузила один корабль диким огнем и держала его в маленькой, скрытой бухте, до тех пор, пока в нем не возникнет необходимость. К счастью, она им так и не воспользовалась.