Стражники, завидев это, хотели приблизиться, но в итоге застыли на месте, как вкопанные. Альдор вытянул руку в их направлении, кисть мага несколько раз провернулась — ифриты медленно достали мечи из ножен, когда пальцы чародея резко сжались в кулак — стражники вонзили клинки друг в друга. Наследник империи смотрел не отрывая глаз от кровавого зрелища. Ифриты упали замертво, не издав ни единого звука.
— Доказал? — злобно спросил Альдор, выпучив глаза.
— Доказал! Этого я и добивался своими глупыми на первый взгляд действиями. Ты же не думаешь, что я на самом деле болван?
— Теперь нет, — прищурился колдун, поняв что его спровоцировали, чтобы он показал силу.
— Хорошо. А теперь честно ответь: справишься ли ты, если воин будет в адаманте? — совсем не страшась за свою жизнь, поинтересовался Худрош.
— Разве что в полностью закрытой броне, одного щита для защиты не хватит, мои невидимые нити обойдут его. Смотри!
Магическая энергия начала обретать дымчатый цвет, она тянулась от убитых ифритов и вливалась в тень колдуна. Худрош обнаружил её и на себе, но его это нисколечко не смутило.
— То есть, ты можешь это сделать с любым? — довольно улыбаясь, схватил крепкими руками чародея за плечи ифрит.
Со стороны казалось, что он получил известие об огромном наследстве от родственника, о котором даже не слышал, настолько счастливым он сейчас выглядел.
— Пока нет, но как только я обрету свою прежнюю силу, то ни один человек или эльф не смогут мне противостоять. Даже самые могущественные маги не сумеют выставить защиту.
— Ты говорил о людях и эльфах, а как насчет ифрита? Ты извини, что вёл себя с тобой так вызывающе, но моя жизнь — исполнение ролей. Я ведь, как и ты, очень ограничен на данный момент, правда, гораздо дольше.
— К чему ты ведёшь? — усмехнулся Альдор.
— Мой отец или как он себя любит называть великий и непревзойдённый император Бордух Мудрый — глуп и мелочен до невозможного по моему мнению. Он унаследовал империю от настоящего завоевателя, который действительно заслуживал уважения и почестей. Ты знаешь, что император не особо в тебя верит и думает лишь над тем, как поскорее избавиться от него? Если бы не я и советники, то ты бы отправился обратно в царство мёртвых к Тенебрису, как только прибыл сюда. Кстати, я в него не особо верю, как и в иных богов, — перепрыгивая с одной темы на другую, протараторил ифрит. — Думаю, что после смерти нет ничего.
— А зря, — хищно оскалился Кровавый маг. — Бог смерти действительно существует, многие из твоего народа не просто так поклоняется ему тысячелетиями.
— И какое оно, царство мёртвых?
— Странное, — пожал плечами Альдор. — Моё времянахождение там длилось, словно один день, который никогда не заканчивался. По моим ощущениям, я был там не больше десяти часов и лишь начал осваиваться и привыкать, когда меня вернули к жизни. Самое страшное, что я знаю об этом, но вспомнить ни одной детали не могу.
— А ведь прошло больше девяноста лет, — задумался Худрош. — Скажи, а как...
Ифрит не договорил, набат, оповещающий время количеством ударов, прозвучал шестнадцать раз подряд.
— Отложим наш разговор на другой день, нужно поторопиться к императору, он не любит ждать, — возобновив движение к отцовскому дворцу, сказал Худрош. — Главное, что мы поняли друг друга, маг.
— А что с ними? — указывая на мёртвых стражей, поинтересовался Альдор.
— Не переживай, на их счет я что-нибудь придумаю по дороге.
Они поторопились, сокращая расстояние к месту назначения узкими тропами императорского парка. Как итог, ифрит и чародей оказались перед роскошным дворцом императора, оставив за спиной зелёные владения. Когда Альдор побывал здесь впервые, то он находился в диком восторге от архитектурных шедевров местных умельцев на протяжении нескольких дней: высокие стены покрывали разнообразные узоры из лепнины и мозаики; под закруглёнными верхушками многочисленных башен стояли вытесанные из камню статуи, как знаменитых среди ифритов героев, так и разнообразных чудищ, казалось, что крыша держится лишь благодаря этим неподвижным созданиям; черепица была покрыта позолотой, отливающей на свету, словно чешуя дракона из древних легенд; на просторной террасе на третьем этаже, являвшийся последним, соорудили огромный фонтан и беседки для желанных гостей императора. Изнутри дворец выглядел ещё богаче, чем снаружи: пол из глянцевого мрамора, из этого же камня колонны с нарисованными на них цветами и животными; стены, как и снаружи, покрыты лепниной, но здесь скульпторы создавали не узоры, а целые картины из жизни воинственных ифритов, покоривших все соседние страны; на потолках висели люстры в форме шаров и вытянутых башенок, сделанные из стекла всех цветов радуги; практически в каждой комнате стояли софы из красного дерева с железными ножками и каркасом, заваленные мягкими подушками и пуфами, рядом с ними находились маленькие столики из аналогичных материалов. Альдор мог долго перечислять все красоты и богатства дворца у себя в голове, но перестал, вспомнив и об отрицательном моменте — после ухода из жизни Гайдава владел дворцом ненавистный ему император Бордух.
— Ни слова о нашем разговоре, — негромко предупредил Альдора Худрош, когда они подходили к входу во дворец. — Пикнешь и мы с тобой точно не жильцы!
Кровавый маг кивнул, давая понять, что они договорились. На входе не было массивных дверей, как у большинства подобных зданий, расположенных на Равнине, лишь четыре крепких стража с копьями в руках.
— Эй, вы! Двое ваших товарищей устроили драку из-за какой-то делёжки в парке на моих глазах, я хочу, чтобы с этим немедленно разобрались и наказали их, как положено! — наигранно закричал Худрош. — Что оглохли? Живо побежали!
— Они не имеют права уходить с поста, — мягко сказал появившийся из-за арки ифрит. — Ты же должен знать о таких элементарных вещах, Худрош. Я распоряжусь, чтобы этим вопросом занялись, но позже, а пока проходите — император заждался вас обоих.
— Как скажешь, Нхар, — пробурчал себе под нос Худрош. — Если бы не те два остолопа, то мы бы не опоздали.
— Не стоит искать себе оправданий, это недостойно наследника империи, — поучительно произнёс Нхар.
Этот невысокий и широкоплечий ифрит одетый в свободную рясу и лёгкие сандалии являлся правой рукой Бордуха и занимался его личной охраной. Хоть он и не носил оружия при себе и не был облачен в доспехи, но при этом являлся грозным воином и талантливым колдуном, не раз проявившим себя в сражениях. Нхара боялись во всей империи, даже могучие орки и гоблины по другую сторону Желтого моря не решались вступать с ним в конфликт, зная о мстительном характере жестокого ифрита.
— Нет ли у твоих магов нужды в чем-то? — поинтересовался Нхар у Альдора пока они шли по коридору дворца.
— Нет. Каждый из нас доволен приёмом императора.
— Главное, чтобы твои люди сполна отплатили отцу за наше гостеприимство, — язвительно заметил Худрош, вернувшись к роли избалованного мальчишки. — Пока вы лишь едите и пьёте за счет империи, не принося никакой пользы.
Через минуту они вошли в зал, предназначенный для приёма гостей. Он располагался в самом центре дворца под огромным стеклянным куполом красноватого оттенка. На троне из чистого золота восседал высокий старик с редеющими седыми прядями, недовольным лицом и густыми разросшимися до невозможности бровями. Как и на Нхаре на императоре была накинута ряса, правда, она состояла не только из хлопка, золотые нити переплетались с красным и тёмно-серым материалом. На большой голове, упираясь в маленькие криво торчащие рожки, находилась корона с закруглённым верхом, её усыпали рубины, являвшиеся излюбленным украшением у красных демонов. Кроме императора в зале находилось около двадцати стражей и с полсотни наложниц, восседающих на мягких подушках в противоположной части от трона. Эти женщины представляли несколько рас, конечно же, большинство являлось горячими краснокожими ифритками с иссиня черным волосом, доходившим ниже лопаток, но среди них виднелись и человеческие девушки, красавицы, которым не повезло родиться в неволе, несколько оркш и гоблинш с пышными формами и даже три длинноногие эльфийки из Лесного царства с адамантовыми ошейниками на тонких шеях. Для Альдора осталось загадкой, каким образом последние оказались за пределами Равнины, ведь эльфийские женщины стараются не покидать родных мест.