Проверяя списки способных носить оружие из Гилеада, писцы Ифтаха обнаружили, что многие из них в лагере отсутствуют. Ифтах спросил Гадиеля, что тот предпринял, чтобы доставить сюда нерадивых. Гадиель ответил, что он напоминал им неоднократно, одним - через гонцов, другим - лично.
- Я доволен, Ифтах, - с искренним облегчением сказал он, - что теперь ответственность за все несешь ты.
Ифтах велел зажечь на горах сигнальные огни - напоминание об опасности. И издал приказ, согласно которому все способные носить оружие должны были явиться в лагерь в течение пяти дней, а если не явятся, будут строго наказаны.
Большинство не посмело ослушаться. Тем не менее, несколько упрямцев все же остались дома. Среди них был один богач по имени Эхуд. Он и раньше смеялся над Гадиелем, когда тот потребовал послать в Мицпе людей, необходимых ему для работы на полях и на пастбище. Когда теперь бастард потребовал у него двенадцать семерок, он отправил гонца назад и просил передать, что ему, Эхуду, на свадьбу дочери требуется лучший остряк в стране. Очевидно, Ифтах вполне может сыграть эту роль и заработать кусок жареного мяса.
Ифтах отправил в усадьбу Эхуда отряд своих воинов. Они схватили ослушника, обрили ему наполовину голову и изрубили на куски его скот. Эти куски Ифтах послал всем, кто противился призыву со словами: "Так будет со скотом каждого, кто к сроку не явится в лагерь".
Никто не помнил, чтобы у кого-то из полководцев в Гилеаде было такое большое войско как у Ифтаха. Однако он бездействовал, не двигался в сторону царя Нахаша и не отдавал приказа воинам воздерживаться от женщин и вина. Здесь, видя вражеский лагерь, он понял, что поступил правильно, не обещая священнику и братьям "победы". Если он даже победит его в открытом бою, Аммон ретируется в свою неприступную столицу Рабат и будет ждать помощи из Башана. Мстительный царь Абир едва ли допустит, чтобы Ифтах усилил свою мощь победой над Аммоном. Хотя царь поклялся Ифтаху соблюдать перемирие, его клятва давалась защитнику семи городов в Башане, а не тому Ифтаху, который стал военачальником Гилеада и воюет в Мицпе.
Итак, победа в открытом бою ввергала Ифтаха в бесконечную и бесперспективную войну с двумя могущественными врагами, которую он не мог выиграть.
Была eщё и другая, более глубокая и тайная причина, удерживавшая Ифтаха от борьбы. Он неохотно вел войну против Милькома, бога его матери и жены. Eщё в шатре Господа он надеялся, что хитроумными переговорами принудит царя Нахаша к отступлению, так же, как добился мира с царем Абиром.
К своему радостному изумлению он увидел, что и царь Нахаш, великий полководец, не рвался сражаться. Правда, он увеличил свой лагерь, приказав царю Моава, с которым породнился, прислать помощь. Он опустошал занятые им земли Гилеада. Однако не нападал на окрестности Мицпе. Обе армии стояли друг против друга и ничего не предпринимали. Люди Гилеада удивлялись бездействию Ифтаха, но они доверяли ему и считали, что у него есть на это свои причины. Ни Авиам, ни братья Ифтаха ни разу не выразили беспокойства по поводу его сдержанности. Сила его войска привлекла и их внимание. Ненависть буйного Гадиеля вскоре переросла в дружбу и почти детское восхищение братом. Ифтах взирал на это с добродушием, а когда увидел, с какой страстью Гадиель принимает участие в учениях воинов на повозках, подарил ему одну из них.
Нашел он общий язык и с Елеком. Большую часть времени Ифтах проводил в военных лагерях, но находил свободную минуту, чтобы восхититься красотой и величием построенных братом в Мицпе домов. Елек охотно выслушивал похвалы.
Труднее оказалось поладить с Шамгаром. Как и прежде, того привлекала сила Ифтаха, его уверенность в себе, но он не видел в его лагере настоящего усердия к Господу. Цилла не упускала возможности разжечь недовольство мужа. Взглядом, полным ненависти, следила она за образом жизни Ифтаха, и была среди первых, кто заподозрил его в неверности народу Гилеада. Почему он все eщё разрешал своим людям отращивать волосы, спать с женщинами и пить хмельные напитки? Почему он не освящал их для войны? Это все оттого, уверяла она, что Ифтах наполовину аммонит и не испытывает желание бороться с народом своей матери и жены. Он все eщё не вырвал из сердца бога Милькома.
Постепенно и других людей Гилеада начала беспокоить медлительность Ифтаха. Наконец, Гадиель спросил его без обиняков, почему он не принуждает Нахаша к битве. Хотя у Аммона армия больше, чем у Гилеада, рассуждал он, люди Ифтаха лучше снаряжены и обучены, а, кроме того, Ифтаха поддерживает Господа и его доброе знамя. В конце концов, он будет воевать под защитой крепких стен Мицпе. Чего же он ждет?.. Ифтах задумчиво и рассеянно посмотрел на него и сухо сказал:
- Ты прав.
И, наконец, приказал своим людям святить оружие. Втайне, однако, он послал гонца к царю Нахашу и предложил ему встретиться. Очень скоро пришел ответ. Нахаш принял приглашение. Он предложил встретиться в Элеали, в одном из гилеадских городов, захваченных им и разрушенных. Это казалось унизительным. Ифтах предпочитал встретиться на горе, возвышавшейся между армиями. Тем не менее, Нахаш настаивал, любезно напоминая, что молодой полководец должен приехать к старшему. Ифтах согласился.
V
Ифтах никому не рассказывал о запланированной встрече, однако усиленно готовился к ней. Он хотел доказать царю Аммона, что Гилеад имеет все права на города, захваченные Нахашем. И расспрашивал Шамгара о древней истории страны. Шамгар был удовлетворен, видя, что Ифтах готовит солдат к войне. Он усердно и обстоятельно рассказывал, как войско Израиля победило эморитов и как оно освободило Аммон от угнетателей. Однако победители не потребовали от аммонитов благодарности и великодушно разрешили им владеть землями. Ифтах старательно запоминал его рассказ.
В назначенный день в сопровождении лишь семерки приближенных Ифтах поскакал к месту свидания. Города Элеали и Хешбон находились рядом друг с другом на двух холмах. Хешбон разрушили при вторжении в страну израильтяне. Немым предостережением они оставили его лежать в развалинах. Теперь был разрушен и Элеали. А на развалинах Хешбона шло строительство. Царь Нахаш отстраивал там знаменитую святыню бога Милькома, уничтоженную в свое время израильтянами.
Нахаш eщё не прибыл. По развалинам Элеали бродили старики, пощаженные аммонитами. Они подошли к Ифтаху и принялись рассказывать ему о царе Нахаше. Они почуяли его сильную руку. Их привлекла гордость молодого военачальника. Наверное, он был жесток, но охотно и весело смеялся. Его рассмешило, как старики пытались уползти от его солдат. Он приказал вытащить их из убежищ и велел им ползти быстрее. Потом он смеялся eщё громче, но пощадил стариков, не причинив им вреда.
Ифтах подумал, что с этим царем можно найти общий язык. Впрочем, он должен быть настороже. Нахаша называли "змеем". Некоторые боги имели обличие змей. Змеи были более гибкими, чем люди, и с легкостью могли перехитрить своих врагов. Этим свойством обладал и царь Нахаш.
Однако Ифтах был в себе уверен. Он проявил достоинство перед царем Абиром, не даст себя одолеть и Нахашу.
И вот приехал царь. Тоже в сопровождении личной охраны. Он приветствовал Ифтаха, как дорогого гостя.
- Я много о тебе слышал, - сказал он, - и в основном отзывы о тебе мне понравились. Думаю, что будем говорить между собой откровенно...
Ифтах испытующе посмотрел на царя великого народа, к которому принадлежала Ктура. Нахаш говорил так же, как и он, применял те же выражения и тот же тон. Он мог бы быть старшим братом Ифтаха. Как Ифтах, он был небольшого роста, но широкоплеч и силен. У него было такое же крупное лицо с плоским носом.
Ифтах ответил:
- Ясный и честный разговор - это по мне. Скажи, что ты хочешь, зачем напал на мою страну?
Нахаш прилег на ложе, предложил Ифтаху сесть и ответил:
- Тебе, наверное, известно, что твой отец Гилеад не раз нападал на Аммон. Он потерпел поражение у моего города Рабата, в который уже семь поколений не вторгался враг. Почему же мне не сделать то же, что делал он, и не отвоевать часть страны, которая раньше принадлежала нам? Мы и Моав живем здесь гораздо дольше. У нас более древние претензии на страну между Арноном и Ябоком. Мы уже однажды захватывали ларь, в котором живет ваш бог. Правда, твой отец довольно быстро забрал его обратно. Но во второй раз мы не позволим отнять ларь назад. Поверь мне, мой Ифтах.