- Можешь, если хочешь, увезти свой ларь назад в Мицпе, - сказал он ему без всяких объяснений. - Я больше не нуждаюсь в его защите.
К Ифтаху явился представиться Еран, командир эфраимитов, которые примкнули к его войску. Еран пришел без большой свиты. Взял с собой только семь человек телохранителей. Он держался вежливо и совсем не кичился. Поздравил Ифтаха с победой, которую тот добыл для Гилеада и всего Израиля и порадовался, что и Эфраим внес свой вклад в эту победу.
- Мы взяли только около трехсот пленных, - сказал он. - Сначала мы убивали всех подряд. Только, когда увидели, что побеждаем, стали брать пленных. Но мы добыли другое, и тебе это очень понравится.
Он сделал знак одному из своих людей. Человек принес знамя Ифтаха и поставил его перед ним. Древко знамени было расщеплено, щит поцарапан и продырявлен, облако и молния потеряли свой блеск. Ифтах не испытал радости, увидев отвоеванное знамя. Своим быстрым умом он сразу сообразил, как его поражение превратилось в победу. Врагов заставило бежать известие о приближении эфраимитов. Но он противился этой мысли. Это было не так, не могло быть так. Он, Ифтах, призвал Бога, заставил его выйти из ковчега и нагнать страх на врагов. А здесь стоял этот бессовестный негодяй и хотел украсть у него победу. Хриплым голосом он спросил:
- Когда вы перешли через Иордан? Сколько вас? Вы дрались или люди, бежавшие от меня, просто попали к вам в руки?
Еран, любезный и спокойный, как прежде, ответил:
- Когда я услышал, что вражеские войска в огромном количестве идут с севера по дороге на Рабат, я рискнул перейти через Иордан прежде, чем предполагал. Нас немного, только тринадцать сотен, и некоторые мои люди погибли при переходе через реку, но нас всё-таки было достаточно, чтобы помочь вам.
- Благодарю за знамя, но его нашли бы и без вас, - сказал ему Ифтах. Впрочем, не припоминаю, чтобы я звал вас.
Теперь Еран помрачнел.
- Неужели в Гилеаде такие раздоры, что судья не знает, что делает первосвященник? - спросил он.
- Священник Авиам мог вести переговоры со священником из Шило, - сухо произнес Ифтах. - Я не имею к этому никакого отношения. В Гилеаде вопросами войны священники не занимаются.
Еран все eщё сдерживался.
- Кто бы ни просил нас о помощи, - вежливо отразил он выпад Ифтаха, не представляю, как бы ты сумел спастись без меня. Когда мы приблизились к району Нахал-Гад, Аммон и Башан продвинулись вперед, и многие из твоих людей были убиты. Мы пришли, и враги побежали. Я не претендую на долю в добыче. Эфраим никогда не был корыстолюбив. Однако я требую свою долю славы. Израиль должен знать, что мы пришли, когда Гилеад попал в беду, в то время как Гилеад не помог нам в трудную минуту.
Ифтах возмутился. Этот человек, его гость, шепелявя, на смешном наречии Эфраима, произнося "с" вместо "ш", осмеливался здесь, в его палатке, напоминать ему о позоре его рода. Он вспомнил хвастливый обычай эфраимитов прибавлять к своим именам имена отца, деда, рода и насмешливо сказал:
- Послушай Еран, сын Шутелаха, сын Береда, сын Сабада, сын Я-не-знаю-кого, мы тоже не жадны к дарам, и, по мне, ты можешь делать с вашими пленными и добычей, что хочешь. И вам нужна награда за проделанный вами путь и переход через реку, вы можете получить по четыре шекеля за голову. Но я не позволю из-за вашего хвастовства портить себе радость победы и уничижать благословения Господа! Вы желали добра, и я благодарю тебя. Вы нашли моё знамя, и за это я тоже тебе благодарен. Ешь и пей, будь моим гостем сегодня ночью! Но потом уходи назад через Иордан... Ты говоришь, путь был труден. Я даю тебе время хорошо отдохнуть. До полнолуния. Но если ты к тому времени не уйдешь из Гилеада, ты и твои люди, ты перестанешь быть моим гостем, и я буду считать тебя одним из тех, кто с коварными намерениями вторгся в мою страну, как Аммон и Моав. Ты поймешь тогда, что меч Гилеада не затупился в этой битве...
- Израиль рассудит тебя и твоего спасителя, - сказал Еран и вышел.
Ифтах, оставшись один, презрительно фыркнул. Этот много воображавший о себе эфраимит, очевидно, всерьез думал, что повлиял на ход битвы.
Вошел Шамгар, важный, полный решимости. Еран пригрозил, что Эфраим мобилизует все свои войска, чтобы отомстить за позор. Но если Эфраим нанесет Гилеаду удар, Аммон почерпнет в этом новые силы. Гилеаду придется одновременно воевать против Аммона и Эфраима. И все победы Ифтаха окажутся тщетными.
- Какое счастье, - заключил он, - что я eщё не отправился с ковчегом в путь. Я поговорил с разгневанным Браном и немного его успокоил. Возьми себя в руки и ты, Ифтах! Разреши мне привести к тебе Ерана и окажи ему подобающие почести.
Разум подсказывал Ифтаху, что Шамгар прав. Ни один воин не потерпит оскорблений, которые он нанес Ерану, и тем более - надменные люди Эфраима. Если он сейчас не сгладит ситуацию, без причины и нужды спровоцирует новую войну, войну с гораздо более могущественным союзом врагов, войну против Господа. Но если он теперь унизится перед эфраимитом, его слава и победа будут запачканы также, как лежавшее перед ним его измятое, искривленное, исцарапанное знамя. Он попросил Ерана убраться из страны и не отменит свое решение.
- Прекрати важничать! - негромко, дрожащим от гнева голосом оборвал он Шамгара. - Разве я вам приказывал приводить через реку хвастливых эфраимитов? Ты и твой Авиам своими хлопотами все мне только испортили!
Удивленный Шамгар с трудом владел собой.
- Ифтах, брат мой, - продолжал заклинать он, - не подвергай опасности свою победу! Предотврати междоусобную войну детей Израиля! Не допусти, чтобы эта ссора переросла в воину с Эфраимом!
- Хватит! - окончательно потерял терпение Ифтах. - Всем известно, что ты - трус! Замолчи и не раздражай меня!
Шамгара действительно переполнял страх. Вот он стоит перед Ифтахом, и не может противостоять неукротимой самоуверенности этого человека. Но он не должен думать о себе, сейчас важно предотвратить братоубийственную войну в Израиле. И он справился с собой.
- Ты должен поблагодарить Ерана, - упрямо твердил он. - И ты сам это знаешь. Он пришел сюда как посланец Господа, чтобы принести тебе победу. Оскорбив его, ты оскорбляешь Господа.
В предупредительном жесте Ифтах вытянул руку.
- Мне следовало бы наказать тебя, как я это однажды уже сделал, горячился он. - Но ты привез ковчег на поле боя. И я пощажу тебя.
Ифтах поднял с пола свое знамя, угрожающе помахал им перед Шамгаром.
- Убирайся прочь! - закричал он.
В эту ночь Ифтах с самим собой держал военный совет.
Если уж он не попросил прощения у Ерана, он должен был бы, по крайней мере, вернуться на юг, чтобы принудить царя Нахаша, на стороне которого больше не было никакого Башана, к битве и заставить его подписать мир. Эфраимитам потребуется месяц или даже больше, чтобы подготовиться к нападению, и до этого срока ему надо было покончить с аммонитами.
Но он чувствовал, что-то мешает ему. Ифтах не снялся с места и оставался на берегу реки Ябок у Пенцеля. Единственное, что он заставил себя сделать - послал гонца к художнику Латараку с просьбой изготовить ему новое знамя.
X
Еран разбил лагерь у Бет-Набы, маленького местечка к югу от Ябока, по дороге в Мицпе. Очевидно, он не думал возвращаться до тех пор, пока Ифтах не признает его доли участия в победных торжествах. Шамгар тоже оставался в районе Ябока. Он продолжал вести переговоры с эфраимитами. Еран объявил, что готов забыть нанесенное ему оскорбление, если Ифтах пригласит его вместе с ним прибыть в Мицпе.
Разум Ифтаха требовал принять условие Ерана. Оно не было дорогим искуплением за допущенную Ифтахом грубость. Гнев и досада разъедали рассудок Ифтаха. Он ничего не ответил на предложение Ерана. Наоборот, вопреки всем военным соображениям, решил остаться на Ябоке до полнолуния. Тогда истечет срок, установленный эфраимитам. Он и сам не знал, что сделает, если они не покинут страну. До полнолуния оставалось три дня.