Но убили именно двух последних.
Дело в том, что они нам ближе, ведь мы сильно отличаемся от людей средневековья. Как, впрочем и Пико, и Ян. И не они одни.
Вернемся на минуту в Констанц, в 1414. В одну сторону, переодевшись наемным лучником, бежит с несколькими телохранителями Бальтазар Косса, пока еще Папа Римский. Его многочисленная и пышная свита, почуяв ветры перемен, так же либо бежит, либо ищет себе нового сеньора — остаться в то время без защиты, да еще имея на себе дорогую одежду — могло оказаться смертельной ошибкой. Но один человек, по имени Поджо Браччолини, только с одним наемником, едет не в Италию, а напротив, в глубину германских земель.
Он рискует всем, включая жизнь, намереваясь добраться до отдаленного монастыря в глухом углу.
Он не прокладывает торговый маршрут для Великолепных Медичи, чья показная скромность никого не обманывает, ведь пусть они и не носят так много золота как короли и папы, но именно Медичи покупают и королей, и пап.
Он не бежит от преследования — Поджо в высшей степени разумный человек, сумевший избежать как яда среди томного чада папского секретариата, так и клинка на шумных улицах Флоренции. У него нет живых врагов.
Поджо, что совсем уж странно, и не ищет себе нового патрона, хотя он опытный секретарь и каллиграф, его примут с удовольствием при дворе любого герцога.
Но нет, Поджо преодолевает полузаросшие дороги ради сокровища большего, чем вся эту суета.
Он надеется найти в тайниках монастыря манускрипты. Древние манускрипты. Манускрипты, что помнят гордые стяги легионов Римской Империи.
И ему это удается. Поджо вернулся в Италию с настоящей драгоценностью. Драгоценность звали «Лукреций „О природе вещей.“».
Итальянский тогда все еще не так уж сильно отличался от латыни, да и Поджо, и Пико, и множество других гуманистов понимали латынь, если не сказать, владели ей в совершенстве.
Лукреций произвел фурор. Конечно, многие вещи о которых там говорится кажутся нам очевидными — об атомах, о вакууме, о том что ничего не возникает ниоткуда, и ничто не исчезает никуда — но были там и рассуждения о боге и душе, которые могут оказаться интересны нам и сейчас. И все это было весьма еретично тогда.
Тем не менее Лукреций, как и многие другие авторы, стали потихоньку входить в оборот.
Да, это пока было средневековье, и по прежнему мы знаем только крохотную часть людей, живших в то время, потому что только крохотная часть была образована, и могла писать и читать. Тот же Пико потратил всю жизнь, и не одно состояние, чтобы получить образование — он знал латынь и греческий, ездил в Падую и изучал там еврейский и арабский — и конечно он был безумно богат по сравнению с подавляющим и исторически молчаливым большинством, которое даже не умело читать. Но все же, он уже не был одним из совсем уж немногих. Напротив, люди все больше и больше овладевают письмом, и обнаруживается все больше и больше применения для написанного слова.
Это не только письма и делопроизводство, теперь когда много людей умеет читать, это еще и способ говорить с миром.
Мы привыкли млеть от величия древних, представляя их суровыми каменными статуями, что преодолевают невзгоды. Но если сорвать эту шелуху, обнаруживаются люди, которые куда более поразительны.
Пико однажды пытался бежать с женой одного из Медичи. Причем девушка, похоже, его любила, поскольку активно участвовала в заговоре. Их поймали, и Пико был тяжело ранен — преследовали думали что убит. Пико попал в тюрьму, но оттуда его вытащили патроны (не те что с сайта Patreon, но похожие). К тому времени он уже был достаточно заметным литератором, но все его рукописные вещи похожи скорее на посты в блоге, а не на современные научные статьи. Пико вдохновляет и изменяет ткань мира вокруг себя, его «Речь о достоинстве человека» меняет мир, меняет людей… Но делает это так медленно, и совершенно не заметно для современников. И конечно не только он один — рядом с ним высекает своего «Давида» Микеланджело (нунчаки), через сто лет простоя Брунеллески наконец нашел способ достроить купол у флорентийского собора, создают свои шедевры живя прямо рядом с ними во Флоренции такие никому не известные люди как Боттичелли и Мазаччо. Пико ведет широкую переписку и поддерживает контакты с виднейшими интеллектуалами и поэтами Италии, а с молодым и талантливым Анджело Полициона у них так много общего, что они даже трахаются. А потом Пико стал делать слегка политические заявления, и его отравили. По общему мнению, по приказу Пьера де Медичи, исходя из поведения постфактум — тот демонстративно дистанцировался от убийства, и не делал заявлений о своей невиновности.