Хорошо что сейчас не средневековье, и такого больше не бывает.
А Поджо, охотник за древними свитками, и вовсе типичный блогер. В своих «Фацетиях» он собирает в кучу все вместе. В основном это истории о сексе и священниках. Например о туповатом епископе из Рима, который рассказывает как именно заниматься продолжением рода греховно, и люди в церкви выспрашивают подробности, «шоб наверняка не попасть в такую позу!». Есть у Поджо, как и у всякого уважающего себя блогера, истории о чудовищах, якобы пойманных в отдаленном городке. Есть и просто смешные истории. «Фацетии» пользовались успехом. Еще один их современник, Макиавелли, сейчас знаменитый своим «Государем» (весьма спорная попытка лизнуть Медичи ради должности в секретариате), почти всю жизнь положил на многотомный труд «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», где рассуждал о природе государства, топил за гражданское общество (в понимании гражданина как в первую очередь воина) и весьма прозрачно намекал, что хотел бы именно так обустроить Флоренцию. Во многом, очень похоже на эти «рассуждения» опирались отцы основатели Американских Штатов. Но тогда, в Возрождение, знаменит Макиавелли был своими, достаточно пошлыми, юмористическими пьесами.
Леонардо (катана) заседая в «совете по нравственности» — наверняка отталкивался от Римского Права. И тоже находился в активной переписке с огромным количеством людей, совмещая в себе как строителя-любителя, художника на заказ и скульптора пафосных памятников, так и того, кем он считал себя сам — музыканта. Мы бы его назвали музыкантом-авангардистом.
Вся эта тусовка гуманистов смахивает на социальную сеть. И эти люди сделали странное — они изменили мир.
Помните в предыдущей части «императора», которого похоронили в ванной из порфира? Ситуация с порфиром не менялась столетиями. Вот как пишет об этом еще один современник всех этих «блохеров», архитектор Вазари «В наши дни так и не научились доводить камни такого рода (порфир) до какого-либо совершенства, ибо мастера наши утеряли способ закалять железные и другие инструменты для их обработки. Правда, они отпиливают при помощи наждака стволы колонн и отдельные плиты для мощения полов и для других разнообразных украшений зданий, подпиливая их постепенно двуручной медной пилой без зубьев, которая при помощи наждачного порошка, непрерывно размягчаемого водой, в конце концов их разрезает. И хотя в разные времена много прекрасных умов пытались найти способ обработки, применявшейся древними, все было напрасно».
В принципе, для Египта этого было бы достаточно. Именно так они и обрабатывали камень тысячи лет.
Теперь «невозможность» видится иначе. Теперь это не просто утраченное мастерство древних, теперь это вызов. Вазари сокрушается что все попытки были напрасны, но он совершенно не удивлен, что такие попытки были. Никто не стоит над древними саркофагами в немом восхищении перед непревзойденной красотой, как в средние века, и уходит потрясенный. Теперь люди стоят в размышлении, пытаясь разгадать и проникнуть в тайны древних.
В то, что мы бы назвали «научными исследованиями», вкладывается даже Папа Римский. К делу на правах эксперта привлекается Микеланджело (нунчаки) — но ничего не помогает. И тем не менее попытки будут продолжаться, пока наконец, рецепт не будет найден. Еще при жизни Вазари порфир из статуса «Непревзойденные древние технологии» превращается в «Необходимый атрибут для каждого уважающего себя богача».
За десятилетия мастера Италии не только сумеют найти способ обработать порфир, но и превзойдут в мастерстве древних.
И это будет нормально. Ведь, как сказал Пико — нет ничего чудеснее на свете, чем человек.
И так во всем. Это тонкий момент, который так сильно отличает наше мировоззрение, от мировоззрения средневекового человека. Для современного человека теперь теперь нет преград. Есть только задачи. К несчастью, не все современные люди уже вышли из средневековья).
Люди Возрождения уплывают в неизведанное, и огибают Африку, заново открывая торговые пути в Индию и Китай, в обход арабов. Пересекается Тихий Океан и открывается Новый Свет. Меняющиеся мировоззрение отражается даже на картах — теперь в центре мира не Иерусалим, а Европа. И вокруг все меньше белых пятен, а чудовища с карт и вовсе исчезают.