Дворяне живут не ради себя и своего кошелька. Ради людей живут. Ради нас. И не их это выбор. Уродились такими. А по-другому — ни-ни. От того им и тяжелее, чем нам. Мы-то, мужики, для себя живём.
Спустя почти сутки, они добрались до места. Перед взором раскинулось Село: крепкие дома с яркими резными наличниками, в каждом доме крыльцо со сквозной прорезью, с разными мотивами, от простых и архаических до сложных кружевных узоров. Ворота резные — просто загляденье. Прям памятник зодчеству. Видимо, не крестьяне, а художники здесь живут. И ни одного дома скособоченного или уныло — устаревшего. Чудеса.
Каждый был чем-то занят. Кто-то пас скот, кто-то работал на полях, кто-то рыбачил. Дети бегали по улицам и пинали петухов, взрослые горбатились, где лучше получалось. Все выглядело спокойным, добротным и благополучным. Одно выдавало беду. Грусть в их глазах. Каждый переживал за Дворянина и его жену, как оказалось они вместе пропали. Знали люди, если уйдет Рожденный для неба, то закончится их покой и счастье.
Митрич определи Александру целую комнату — не комната — хоромы царские. Потолок высокий, света много, прохладно, древом пахнет, цветами, мятой, чабрецом и полынью.
Вечерело. Гость решил прогуляться. Не успел за калитку выйти, как увидел поток людей, направляющихся к центру Села. Александр поспешил за ними. Добрые, радостные лица исполнены предвкушением. Прошел немного и остолбенел. Посреди площади, прямо перед Дворянским домом возвеличивалось древо. Очень похожее на то, на котором он принес клятву, уснул и встретил Митрича. Только это было намного больше. Огромное, почти до небес, необъятно толстое, с гигантскими ветвями. Дуб. Сколько ему лет — страшно было предположить. А сколько он всего повидал? Скорее всего, этот застал Вещего Олега. Если в царстве растений есть царь, то вот он. Царь-дерево! Разумеется, такая громадина ужаснула Александра. Городской житель, выросший в каменных джунглях, древо жизни представлял себе иначе.
Невообразимая, даже жуткая древняя красота этого исполина пугала. Это и есть Иггдрасиль. Это не ошибка. Но что ещё больше поразило парня — это творившийся под Мировым Древом хаос. Вакханалия. Сотни людей бегали, пели, кружили хороводы, игрались, прыгали через костёр, и всё это в едином порыве, в коллективном экстазе.
Александр понял, что влип качественно и глубоко. Испуганный рассудок вопил: «Бежим!!! Нужно убираться. Доверился странному селянину-сектанту….» Парень со всех ног рванул, не разбирая дороги. Ни сбившееся дыхание, ни затыкаемые пальцами уши, не заглушали дьявольское пение, хохот и кожей чувствовал творившуюся на площади чертовщину. Казалось, что шумели не на площади, а в его голове.
Вдруг все смолкло. Александр сидел в тени Дуба. Этот смотритель Вечности мирно возвышался над его головой, осеняя прохладой, убаюкивая, даря покой. Юношу охватило умиротворение и блаженство, какое испытывает ребёнок на руках матери. Александр никогда не знал рук матери и никогда не видел ее. Противный петушиный ор выдернул бедолагу из ощущения счастья.
Он потянулся и вышел на улицу. Пустынно. Сон? Явь? Он не сбежал домой, а мирно выспался в хоромах Митрича? Чувство неясного, неизведанного, пустого, тёмного и длинного коридора вновь объяло его. На площади толпа людей сидела вокруг Дуба. Неизвестность угнетала. Через несколько минут все, как по команде, встали и разошлись по своим делам.
— Митрич, я уезжаю, срочно, — задыхаясь от быстрого бега проклокотал парнишка.
— Тебя напугали Традиции? Прости, забыл рассказать. Раз в три дня мы собираемся под деревом. Это наш символом мудрости и долголетия. Оно дает нам силы, учит нас, помогает принять решение и увидеть красоту. Словом, каждый получает то, в чем нуждается. Но без Дворянина наша связь с деревом слабеет… Мы ищем… Лучшие охотники день до восхода и до заката обследуют Лес, но каждый день возвращаются ни с чем. Идти должен Ты.
Сказано — сделано. Митрич собрал мужичков посообразительней и все вместе пошли в Лес. Пробродив там весь день, вернулись под вечер. И не с пустыми руками.
— Так это же платочек Дворянушки нашей! — кричала какая-то рыжая девочка.
— Да, точно! — подхватила толпа.
Весть о находке облетела Село невероятно быстро. Народ сбежался поглазеть на героя. Никогда Александр не чувствовал себя героем. Это его личная минута славы. Он всех поблагодарил, и пообещал продолжить поиски. Дома он без сил повалился на кровать. Только теперь он дал волю эмоциям. Почти заплакал. Он, кто с детства привык к серьезным физическим нагрузкам, неутомимый и гибкий, совершенно выбился из сил. До боли в каждой жилке, в каждой косточке, в каждом суставе; до боли, которая не собиралась утихать, а только нарастала и скручивала еще сильнее, когда он плюхнулся в недра нежнейшей пуховой перины. Прогулка по Лесу буквально осушила его. Высосала все соки. Каждый его шаг был тяжелее предыдущего. Будто кто-то навесил ему на плечи корзинки и каждый час подкладывал туда камни. После двух часов блужданий из этих кирпичей можно было дом строить. Боль поднималась и выше: голову, словно зажали тисками и сжимали всё сильнее, сильнее, сильнее. Это был самый сложный раунд в его жизни. Нет, не раунд. Бой! Он ощутил всю тяжесть Леса. Правда, спутникам его всё было нипочём. Но Александра Лес будто исторгал, выдавливал, как гнойный прыщ.