– Только в моих руках ключ обретает свою истинную форму.
Тетя сделала в воздухе пасс рукой, будто завязывая невидимый узел. Анна с содроганием вспомнила хруст, с которым сломался ее палец. Ключ выпал из ее руки. Ей пришлось дорого заплатить за то, чтобы наконец усвоить: ключ от комнаты на верхнем этаже трогать не стоит.
Анна опустила руку в карман и нащупала свой науз. Она затянула один из узлов, чтобы погасить вспыхнувшее внутри любопытство. В этом доме оно не приветствовалось. Девочка отвернулась от ключницы и поднялась наверх, чтобы вымыть руки и причесать мысли в голове.
– Красная нить?
– Сила.
– Оранжевая нить, два узла?
– Связывает противоположности.
Остатки дневного света падали через окна гостиной. В комнате было холодно. Телевизор выключен. Крышка пианино опущена. На инструменте стоял горшок с розовым кустом, бутоны которого были маленькими и дрожащими, словно мурашки на коже. Тетя сидела в своем кресле и печатала больничные отчеты. Не поднимая глаз от ноутбука, она задавала Анне вопросы, на которые та покорно отвечала, не отрываясь от своей вышивки. Шепот нити не нарушал тишины, которая повисала в комнате после каждого заданного тетей вопроса, а, скорее, наоборот, делал эту тишину более напряженной.
Стежок, другой. Стежок, другой.
– Желтая нить, вязаный узел, в понедельник?
– Залечивает травмы.
– Коричневая нить, шесть немых узлов?
– Прогоняет непрошеные мысли.
Для вышивки на этот раз тетя выбрала 139-й псалом Давида: «Соблюди меня, Господи, от рук нечестивого, сохрани меня от притеснителей, которые замыслили поколебать стопы мои». Библейские тексты были отличной заменой, ведь не могла же тетя украшать дом цитатами из Книги наузников. Как только вышивка будет закончена, она найдет свое место на стене, каждый дюйм которой был занят темной рамкой с красивым рисунком и пугающей цитатой. Заклинания тишины и защиты, как их называла тетя, против того, что ждет снаружи, и того, что прячется внутри, трогали ее сердце.
– Черная нить, семь цепных узлов, в среду.
– Удерживает от болтовни.
– Неверно.
Тетя слегка шевельнула рукой; игла вонзилась Анне в палец. Но девочка даже не вскрикнула. Она была достаточно осторожной, чтобы не дать выступившей на пальце крови испортить вышивку. Не одна ее работа была погублена подобным образом.
– Удерживает от сплетен, – быстро поправилась Анна.
– Белая нить, узел слуги?
Вопросы продолжали сыпаться на Анну как из рога изобилия. Девочка никогда не считала, что у нее есть талант к шитью, но за несколько лет кропотливой работы она научилась шить довольно сносно. Анна отвечала на вопросы не задумываясь и все это время мечтала лишь о том, как бы побыстрее покончить с вышивкой и сесть за пианино. Музыка помогала ей упорядочить мысли в голове. Вот почему она привыкла сочинять мелодии за вышивкой – стежок, другой, – соединяя нити вместе, словно ноты, делая стежки в определенном ритме, вшивая их в музыку узора. Для нее вышивка становилась не защитным заклинанием, а тоскливой песней.
Но в этот вечер мелодия никак не хотела складываться. Анна не переставала думать о том листочке-беглеце и ругать себя за отсутствие способностей к магии. Почему обучение на наузника было для нее настоящей пыткой, от которой плавился мозг? Бесконечное заучивание комбинаций, чтение Книги наузников, завязывание узлов, безжалостные испытания на выявление эмоций и стежки, стежки, стежки… При этом занятия настоящей магией обучение не предусматривало.
– Серая нить, узел влюбленных, в пятницу?
– Защищает… защищает от сексуального желания…
– Снова неверно!
Игла вновь воткнулась Анне в палец, капля крови расплылась по канве. Можно попробовать вышить на месте красного пятнышка розу…
– То есть подавляет сексуальное желание.
– Сосредоточься, Анна! Что за бес в тебя вселился?
Никто в меня не вселился! У меня внутри ничего и никого нет, в этом-то и проблема! Может, хоть теперь Селена признает в ней неудачницу? Ведьму без способности к магии? Но ведь листик в какой-то момент шевельнулся, не так ли? Возможно, надежда, малюсенькая надежда еще оставалась?