– А почему дальше не побежал, как считаешь?
– Устал. Милиционер тоже еле дышал и дальше бежать не мог. Даже у меня дыхание сбилось, хоть я и не курю.
– Убедительно, – кивнул Васильков, достал блокнот и попросил: – Набросай-ка нам, братец, его портрет. И как можно подробнее.
Вытирая казенным полотенцем сладкий сок с ладоней, Костя принялся описывать внешность стрекулиста с саквояжем. Нескладная фигура получила самую обширную и подробную характеристику. А вот лица преступника он вблизи не видел, поэтому обошелся лишь общими фразами: «Волосы темные средней длины, лицо вытянутое с большим носом, уши немного оттопыренные, голова яйцеобразная на тонкой и длинной шее…»
Получив полную информацию из первых рук, оперативники вернулись в управление. Васильков с записанным словесным портретом преступника сразу отправился к штатному художнику – Карпову Науму Лазаревичу, кабинет которого находился в дальнем закутке первого этажа, по соседству с технической экспертизой. Карпов около часа пыхтел папиросами над блокнотом и листами ватмана, покуда не выдал три портретных рисунка.
– Держи, Александр Иванович, – пробасил он. – Соблюдены все пункты описания. Должен быть похож.
Поблагодарив художника, Александр вернулся в рабочий кабинет. Показав коллегам работы Карпова, он передал их фотографу Горшене. И еще через два часа в распоряжении оперативников оказались полтора десятка фотографий карманного размера.
Остаток дня сотрудники оперативно-розыскной группы просидели в кабинете, ломая головы над планом дальнейших действий.
Первым делом они составили список поездов, прибывших на Ленинградский вокзал или отправлявшихся с него в районе полудня тринадцатого августа. Список вышел коротким – всего-то два пассажирских поезда. Один состав отходил в Ленинград, другой через несколько минут прибыл из Великого Новгорода.
– Я так думаю, братцы-товарищи, что этот тип мог провожать кого-то в ленинградском направлении. А мог и приехать в Москву на новгородском поезде, – предположил Старцев, расхаживая по рабочему кабинету и постукивая тростью по паркету. – Одно из двух, и третьего, как говорится, не дано.
– Согласен, – отозвался Егоров.
– А вариант случайного пребывания на вокзале? – засомневался Бойко.
– В каком смысле случайного? – не понял Иван Харитонович. – Это ж не проходной двор – в одну калитку зашел, в другую вышел.
– Нет, я не об этом. Он же мог, проходя мимо по Комсомольской площади, забежать в вокзал с целью посещения общественного туалета. Или, скажем, буфета – чаю выпить, папирос или спичек прикупить.
– Такой поворот, конечно, не исключен, – поскреб затылок Старцев, – но брать его за основу для дальнейшей работы мы не будем. Потому как он ставит жирный крест на возможности снова повстречать этого гада…
После длительного обсуждения решили, что со следующего дня как минимум две пары оперативников будут регулярно дежурить на территории Ленинградского вокзала во время прибытия поезда из Великого Новгорода или перед отправкой пассажирского эшелона в город на Неве.
Утром сотрудники МУРа встретились на Комсомольской площади. За коротким перекуром обсудили последние детали, разошлись и заняли позиции. Делая вид, будто читают прессу или коротают время за непринужденной беседой, они осторожно всматривались в молодых мужчин, сопоставляя их внешность со словесным портретом преступника.
Но, увы, описанный Константином «стрекулист» на вокзале не появлялся. Шли томительные часы, менялись даты на отрывных календарях, а результата не было.
Через шесть дней после происшествия на Ленинградском вокзале Костя Ким появился в управлении с подвязанной правой рукой. Выглядел он молодцом – отдохнул, выспался, а немного округлившиеся щеки отливали легким здоровым румянцем.
– Выписали, товарищ майор, – протянул он Старцеву выданную справку о пройденном курсе лечения. – Готов приступить к исполнению обязанностей.
– Готов, говоришь? – одобрительно осмотрел Иван подчиненного. – А стрелять, если что, левой рукой сможешь?
– Я одинаково хорошо стреляю с обеих рук.
– Ну, здравствуй, брат-товарищ, – осторожно приобнял Костю Старцев. – Рад тебя видеть!
Тут подоспели и остальные. Кто-то пожимал Киму здоровую левую руку, кто-то обнимал, кто-то поздравлял с боевым крещением…
Потом коротко посовещались, ввели Костю в курс дел и отправились на Ленинградский вокзал – аккурат к приходу новгородского поезда.
– Теперь мы его точно прихватим, – довольно потирая ладони, сказал Иван Харитонович. – Одно дело пытаться опознать преступника по словесному портрету – и совсем другое, когда с тобой воочию видевший его человек…