Короткие хвостики расплелись, нить повисла на запястье Чура, покачиваясь и роняя на столешницу капли крови. Бог-пограничник подхватил нитку другой рукой, намотал на указательный палец. Удивительно, но в итоге из маленького обрывка получился довольно-таки внушительный клубок. Размером с яблоко.
— Бери, — Чур протянул его Диме. — Кинешь на землю, он покатится. Остальное — как повезет.
Дима ощупал красную шерсть, убедился, что клубок не пачкает пальцы — никакой крови нет и в помине — и поблагодарил. И Чура, и поднявшуюся со стула Заржину. Кисти платка скользнули по столу, Золтан распахнул дверь, и богиня урожая покинула буфет, одарив их кивком на прощанье.
— Все-таки обиделась, — проговорил Чур, проводив ее взглядом. — На меня. Ни тебе, ни львятам это не аукнется. А я переживу.
Дима сел, подтянул к себе чай, изменивший и цвет, и вкус. Отпил под завистливое шипение Дыма. Чур покопался в карманах, достал портсигар с рельефным гербом — трубы, знамена, оленья голова, переплетенные инициалы. Открыл, позволяя Диме посмотреть на содержимое. Крохотные пушистые перья, рыболовные крючки, бусины, обрывки цепочек, миниатюрный навесной замок размером с ноготь мизинца, огарок тонкой восковой свечи, пара камушков с дырками — «куриных божков» — скрепки, булавки и несколько мелких гвоздей. Один из «куриных божков» был прицеплен на булавку и вручен Диме.
— Возьми. Поможет тебе путь к заставе найти, если совсем заблудишься. На землю не кидай, просто иди, не особо задумываясь. Ноги сами выведут. А это…
Перышко, сияющее белизной, легло на ладонь.
— Проговоришь просьбу о помощи, пустишь по ветру, когда станет совсем туго. Я услышу, приду, как только смогу. Но учти. Если побеспокоишь по мелочи, оно не долетит. Приберегай на крайний случай.
Дима поблагодарил, прицепил булавку на рубашку, а перышко уложил в маленький пластмассовый контейнер с плотной крышкой, поданный услужливой буфетчицей.
— Повидались и хорошо, — подытожил Чур, убирая портсигар в карман. — Ты погулять хотел? Осмотреться? Пристрелять винтовку?
Дмитрий Генрихович кивнул.
— Гуляй. А у меня дела.
Надо было проговорить очередную порцию слов благодарности — кашу маслом не испортишь — но любопытство подтолкнуло к вопросу:
— Извините… я не задержу. Только спрошу. А девы эти красивые — кто? Та, которую вы забрали — ух! У нее на плече татушка крутая, и сама она… ух!
— Это не татушка, — усмехнулся Чур, вставая и направляясь к выходу. — Храмовая пигментация, печать Тимаса, покровителя ядовитых растений. Девочки варят отраву, приворотное и отворотное, и сдвигают их на барахолках, потому что при храмах дозволяется торговать только очень ограниченным набором зелий. Конкретно эта варила яд для оборотней. Хвостатый тебе расскажет про кладбищенский волхоягодник, я уверен, он об этом в книгах читал.
— А такая!.. — Дмитрий Генрихович повел плечами, не забыв забрать со стола яблоки и сунуть в рюкзак.
— Не советую, — хмыкнул Чур. — Может быть, неделю побалуется — из любопытства — а потом отравит. Убрать свидетеля, прикрыть грешок.
За порогом Чура ждали его воины. И волки, обрадовавшиеся Маугли и начавшие трепать его за уши, и священники с фенечками, и бойцы с арбалетами и калашами. Дым вздохнул, сказал: «Я даже не знаю…». К чему это относится, Дима выяснить не успел. Чур хлопнул его по плечу, сказал: «Бывай!» и пошел к каменной лестнице, слушая негромкий доклад священника, рассматривая пузырьки, завернутые в тряпицу. Волки побежали вперед, поднялись по ступеням, тут же спустились и попрощались с Маугли коротким тявканьем. Кроль сопроводил отряд до лестницы, посидел столбиком, шевеля ушами, вернулся к Диме и запрыгал — без слов было понятно, что хвалит себя: «Вот я какой молодец! Удачно тебя привел!»
— Умница, — похвалил Дмитрий Генрихович. — Выручил. И винтовка, главное — винтовка. Дым!
Он хотел посоветоваться — куда лучше пойти, чтобы пристреляться? И опять наткнулся на глухую стену. Ни звука. Ни шороха. Связь снова заглохла после ухода бога.
— Вот блин! — расстроено сказал Дима. — А я его про кладбищенские ягодки и татушки расспросить собирался. Почему так не прет?
Часть 4. Димитос.
Глава 1. Хожень не в сезон
Его разбудил телефонный звонок.