и вдалеке от отчих мест
над ним поставлен скорбный крест.
Круты истории весы;
но будет помниться в веках:
опальный "царь всея Руси"
сидел в угрюмых Соловках.
Он был лишь с виду одинок,
и просчитался Годунов;
и стал Касимов-городок
одним из русских городов.
11.02.72
ПАЯЦ
Он давно знаком с тобою,
изумительный паяц.
Он смеется над собою,
унижений не боясь.
Над собою - над толпою.
Над собою - над судьбою.
И вылазит вон из кожи:
вот он добр, а вот он зол;
имитирует похоже
кожу бархатный камзол.
Не актерская находка
я еще умею вот как
но печальна и легка
остается на века
та утиная походка
и улыбка дурака.
1968
ВОСПОМИНАНИЕ О БУДУЩЕМ
Анна, жена моя! Писем помятых листки,
верю, отыщешь легко ты в минуты тоски.
Знаю, что почерк неровный прочтешь без труда,
а между тем, как вода, пробежали года.
Выучишь слово за словом, хоть писем скопилась
тетрадь;
Может, поверишь - не могут же мертвые лгать...
Буду лежать я, добро бы - зарытый в песке,
как и при жизни к твоей - равнодушный - тоске;
занятый думой... А, впрочем, вот это уж бред;
дум на том свете, конечно же, милая, нет!
Чувствую явственно мокрую глину.
Холодом сводит предчувствие спину.
Дочь моя выросла, есть у нее своя дочка,
Славная внучка; и ей три-четыре годочка.
Анною внучку мою окрестили.
Деда проведать порою приходят к могиле.
Где оно, лежбище праха, прибежище лени?
Воспоминаний роятся безмолвные тени:
теплая кухня, откинута крышка буфета;
через открытую дверь на столе виден веер букета;
там же из вазы соседней, как тесто, свисает сирень.
Вечер прохладный сменяет распаренный день.
Скоро уснут все, чтоб завтра с улыбкой проснуться;
Мне же и набок нельзя повернуться.
Одеревенело когда-то упругое тело.
Оттанцевало. Отдышало. Отпело.
Только в насмешку можно шептать: "отдохни..."
Ночи распустят пряжу, которую выпряли дни...
О, Пенелопа, жена моя верная Анна!
Что ты прядешь и прядешь неустанно
воспоминаний бессонную нить,
тщетно пытаясь с явью мечту воссоединить?. .
Ткешь без конца незримое покрывало...
Воздуха мало...
О, если б ты знала, как мало воздуха здесь...
16.06.71
ТРИПТИХ
Б. А.
1
Каждой фразе предшествует мысль,
колыхнувшая стенки сосудов;
и не может наш бедный рассудок
предсказать неожиданный смысл
нашей речи - затем ли, что ей,
неразомкнуто слившейся с духом,
тяжко с телом, безгласным придурком,
и тошнее - совсем без костей...
Каждой фразе предпослана тень
наших славных и грешных деяний;
и, наверно, из всех одеяний
это самая верная сень.
Да святится союз и союз!
Фраз и личности. Слова и Дела.
Нет ни звездному свету предела,
Ни бессонному шепоту муз!
8 - 14.07.74
2
Снег в марте шел - как в декабре.
Со мною рядом шел, постылый.
Нас встретил пригород пустынный
огнями, вставшими в каре.
Лучи дрожали, как штыки.
Деревья ожидали казни.
Во мне ворочались рассказы
конкретной жизни вопреки.
И стало так нехорошо
в глухое время снегопада;
иное время было надо...
А, собственно, куда я шел?
На зыбких лапах стыла ночь.
Со всех сторон неслись проклятья.
Казался ближний клен распятьем,
и я не мог ему помочь.
Я заблудился в декабре;
вернее, в марте ошалелом.
Я очутился во дворе,
помеченном французским мелом.
Варфоломеевская ночь!
Я - гугенот; мне снова страшно
в чужое время пятой стражи;
и клен не может мне помочь!
Прочь! Заклинаю Богом! Прочь!
Сгинь! Ведьмой пропади бесследно,
Варфоломеевская ночь!
Часы стучали, как всегда.
Снежинкой падала звезда.
И рядом, здесь, вниз головою
снежинка падала звездою
и разбивалась навсегда
потусторонняя вода.
Я подходил к родному дому.
Я, наконец, нашел ответ:
"Хотел по времени иному
жить; а его - иного - нет!"
1966
3
Как странно - на лице славянском
вдруг азиатские глаза
плеснут своим непостоянством,
приманивая и грозя!
Какой монгол, в каком столетье
посеял дикие черты?
Как крепки варварские сети
и слабы женские мечты!
Но силу набирает робость,
заимствуя у ней огня...
Глазами Азии Европа
сегодня смотрит на меня.
9.09.70
ЖЕЛАНИЕ
Сойдясь с судьбою грудь о грудь,
хочу я время повернуть...
Железную узду накинуть
на озверевшего коня;
вскочить, привставши в стременах;
махнуть - в двух разных временах
за ветхий тын, где кровью маков
обагрена ночная степь...
О, пусть же я не буду слеп,
как - по преданию - Иаков!
1965
ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО
Виктору Сосноре
Улица Росси,
твой Росинант великолепен.
Слезы, не росы - губят талант,
ибо нелепо.
Как ты потряхивал головой,
седенькой гривкой!
Рифму охаивал, на угловой
выкинув гривну.
Помнишь, Де Кирико маслом сумел
те же колонны:
как они лижут отцеженный мел!
Как вероломны!
Лирик сегодняшний, нео-Катулл:
рифмами - цифры...
За горизонты души заглянул,
вынянчил циклы.
Скажешь: Париж или Санкт-Петербург,
Ревель и Рига...
Сказочной птицей по имени Рух
рухнула Книга.
Крылья волочит по бренной земле,
сложит страницы...
Белые ночи... На ранней заре
новые птицы!
1З.09.79, Ленинград