я разве смог бы на вдове жениться,
вдруг дом продать и вскорости разбиться
на самолете в Польше, холостой;
мотор доставить в Пермь и сделать катер,
тут надобен Василия характер.
Я как-то съездил с женщиной одной
в ту Троицу холодною зимой;
осматривал останки колокольни,
был в церкви, послонялся по селу,
и робкий неумелый поцелуй,
наверно, с месяц отравлял покой мне.
К Каменскому - приехал наугад,
кружа его дорогами крутыми,
вдруг вспоминая ветреное имя;
(так в рифму здесь - столичный верхогляд),
попал в его заветный дом-музей,
всмотревшись вновь во всех его друзей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рассеивался голубой туман.
Поскрипывал наш дом-аэроплан.
С ажурных крыльев - книжных стеллажей
пыль осыпалась в яростном полете...
Нежданно очутиться в переплете
и - выйти в Жизнь без всяких сторожей!
Покинуть этот милый дом-музей,
вернуться в гвалт, в бессонную столицу,
пожать беду и радости сторицей
и обрести взаправдашних друзей,
чтоб на рассвете в голубой туман
взмывал твой голубой аэроплан.
29.12.
1982
* * *
Вновь я проснулся, в детстве как будто
зимнее утро, зимнее утро...
Выбелил окна росписью иней,
воздух меж стекол солнечно-синий.
Сразу от сердца отхлынула смута
зимнее утро, зимнее утро...
Сразу неробко ступил на крылечко,
выбежал тропкой к взгорку над речкой.
Спрыгнуть готов, пусть высоко и круто
зимнее утро, зимнее утро...
В сердце - доверье, звонкие трели...
Рядом деревья заиндевели.
Ветки, как стропы синь-парашюта
зимнее утро, зимнее утро...
Мороз под пиджак, словно сталь - наждаком...
А я, как кержак, весь оброс куржаком.
Немногословного счастья минуты
зимнее утро, зимнее утро!
4.01.
НА СОЛНЦЕПЕКЕ
В стакане - золотистое вино.
Оно, как солнце, обжигает губы. . .
В твоей квартире пусто и темно.
Как людно и как солнечно в Цхалтубо!
Смеяться разучились зеркала.
Со временем стареет амальгама.
За гладкою поверхностью стекла
змеятся трещины, как от порезов шрамы.
Река Риони отразит верней
подвижность черт, знакомую улыбку.
Плыви, купайся, тень среди теней;
пускай другой обнимет стан твой гибкий!
А я, давнишней болью оглушен,
стою на солнцепеке... С опозданьем
обвит, как дерево змеящимся плющом,
вернувшимся ко мне воспоминаньем.
7.03.
* * *
Опять похолодало.
Хоть день горит светло,
да только проку мало.
Опять не повезло.
Не пробежишь аллейкой
в испуганную тишь.
На узенькой скамейке
часок не посидишь.
Опять вползает скука
в заснеженный простор.
Беременная сука
заходит в коридор.
Ей только бы согреться.
Хоть чуточку тепла.
И я с холодным сердцем
все не найду угла.
Вчерашнее прощанье
нейдет из головы.
Предчувствуя заране,
все знали мы, увы!
Но так хотелось счастья,
хоть чуточку тепла.
Казалось, в нашей власти
не разлучать тела.
Но ты идешь по Минску,
а я в лесном кругу
черчу тебе записки
ботинком на снегу.
А впереди маячит
шумливая Москва,
где ничего не значат
вчерашние слова.
7.03.
ДУХ И ТЕЛО
Объяснения. Потери.
Каталог былых побед.
Я одною меркой мерил
20 лет и 30 лет.
Дух мой, юношески стройный,
в горний воздух воспарял.
Как быка - меж тем на бойню
гнал - телесный матерьял.
И сошлись парадоксально
тело старца, дух юнца
в новой страсти, и печально
ждали славного конца.
Что же, дева поглядела
на меня через очки.
Разглядела только тело,
дух не виден сквозь зрачки.
И со смехом убежала
вмиг в заснеженную даль.
Тело бедное лежало.
Дух измученно летал.
Так живу, мой друг, отныне;
и раздвоен, и распят.
Так пришли ко мне унынье
и расплата из расплат.
Но и деве той не лучше.
Облетает юный цвет.
И ее сомненье мучит:
тело есть, а духа нет.
7.03. Каролищевичи
* * *
Заснеженные сосны.
Послушай пять минут:
Поют они, как кросна;
видать, дорожки ткут
из снега и метели,
из синей тишины. . .
Им помогают ели,
усердия полны.
И ты, идя обратно
дорогою судьбы,
оставишь, вероятно
ненадолго следы.
7.03.
ЗЕЛЕНОЕ ЭХО
Недавно мы с дочкой, гуляя в лесу,
видали в кустах золотую лису.
Она на прощанье махнула хвостом
и скрылась мгновенно во мраке лесном.
Когда я наверх поглядел, как в оконце,
увидел в прогал краснобокое солнце.
Когда по тропинке пошел напрямик,
наткнулся на синий-пресиний родник.
Когда мы под вечер домой побежали,
то черные тени повсюду дрожали.
И только белела на небе луна,
как чудная лампа, сиянья полна.
И долго звучало порою ночной
зеленое эхо прогулки лесной.
6.04.
ВОЗЛЕ ШОССЕ
1
Вот и зажил я возле шоссе:
дом - как дом; только странное дело
вечно что-то в квартире шумело,
в придорожной моей полосе.
Был я поутру трезвый как все.
Зубы чистил и брился умело;
только что-то все время шумело,
не являясь в открытой красе.
Дверь я войлоком облицевал,
щели все проложил поролоном,
но по-прежнему шум неуклонно
налетал, словно горный обвал.
Я в аптеке беруши купил.
Я завязывал шапку-ушанку.
Бился шум, словно мячик о штангу,