и до мозга - насквозь - проходил.
Жизни шум, нестареющий шквал,
пролети по скудеющим жилам.
Вот и стал я почти старожилом,
не желая - в "десятку" попал.
2
Вот сижу я, склонясь над столом.
Был отцом я, и сыном, и мужем;
только вряд ли кому-то я нужен...
Все, что было, осталось в былом.
Я, конечно, гожусь на подхват:
принести, отнести, расстараться...
А вот, что я не Фет иль Гораций,
это слишком заносишься, брат!
Вот твой рыночный диапазон
от укропа до свежей картошки;
если хочешь, рифмуй понарошку
и глотай аммиак, как озон.
Не стесняясь заезженных слов,
на автобусе езди беспечно
и не думай, что жизнь бесконечна
для таких безупречных ослов.
Тело будет потом сожжено,
разбегутся поспешно родные
и, быть может, помянут чужие,
если выставят внуки вино.
Так беги, не жалея подков,
бей асфальт заграничным копытом;
путь твой многими вдосталь испытан
и завещан во веки веков.
3
Есть, как видишь, бутылка вина.
В холодильнике - вот - "Цинандали".
Жизнь прожили мы, проворковали,
не считая, что это - вина.
Перед кем и потом за кого?
виноватим мы дальних и близких;
можем штилем высоким и низким,
только много ли проку с того?
Холодильник легко распахну.
Переставлю на холод бутылку.
Сам себя щелкану по затылку
и отправлюсь к ночному окну.
Все улажу, что мне суждено.
Промелькнут обывателей лица.
С телевизором вряд ли сравнится
бесконечное это кино.
Бог ты мой, я забыл про вино!
Впрочем, завтра оно пригодится,
там - позавтракать, опохмелиться...
Да и вам-то не все ли равно...
4
Что бездарней ночного ума,
коль с душой в постоянном разладе
(знать не знает о новом раскладе
и давно не страшится письма?!)
Подсказала бы летняя мгла,
что с надеждами вышла накладка;
да и так уже вовсе несладко
чаепитье родного угла...
Шел бы лучше, с порядком знаком,
прямо в банщики иль в коновалы,
чем шататься весь день, где попало,
и без толку молоть языком.
Чтоб, прогнав безрассудную стынь,
исцелять всех собак беспородных;
так пристойно весьма и подробно
применяя на деле латынь.
А пока, дорогой, засыпай
и с утра потихонечку трогай,
раз закаялся лунной дорогой
закатиться прямехонько в рай.
15.06.
* * *
Все темнее и злее осенние ночи.
Полногрудо луны забытье.
В темноте среди тысяч людских одиночеств
незаметней мое.
Солнце пепел оставит от долгих пророчеств.
Радость утро прольет.
На свету среди тысяч людских одиночеств
неприглядней мое.
6.09.
БЕЛАЯ НИТЬ
Вновь теснимый желанием странствий,
я воочью увидел Восток,
где над жгучим от соли пространством
в небе плавится солнца цветок.
Поначалу влекли саксаулы,
синью звонкой томил горизонт
и казалось - навеки уснули
эти степи, как перед грозой.
Надвигалась жара, и сушило
даже губы от зноя порой,
но трава эту землю прошила,
словно небо сшивала с землей.
И хлопчатника первые всходы
дали новому чувству толчок,
и ростком шелестнул через годы
повернувшийся к свету Восток.
Я увидел: прошли меж рядами
хлопкоробы - собрать урожай,
чтобы белыми чудо-горами
выше к солнцу подвинулся край.
Словно русские скирды вставали,
в небо прямо взлетали стога...
Этот хлопок белей не едва ли,
чем зимой по России снега.
И хоть было вначале неловко
от горячки нахлынувших слов,
эти фартуки, полные хлопка,
эти руки воспеть я готов.
Мне казалось, что я понимаю
перекличку людей и полей,
знать, недаром сейчас вспоминаю
эти взгляды старух и детей.
Хлопок стал драгоценной поклажей,
мне отныне его не забыть;
вот и время нервущейся пряжей
тянет памяти белую нить.
И когда на глухом полустанке
вдруг ударят с разлету снега,
я навстречу пойду без ушанки,
пусть скользит на морозе нога.
Не почувствую холода дрожи,
снова чувства настигнет обвал...
Это - хлопок, скажу я, быть может,
это хлопок - в России - нагнал...
И колючие белые осы,
остывая в моих волосах,
это хлопок - шепнут мне без спроса,
это хлопок, забудь о снегах...
И тогда, подуставший от странствий,
я опять унесусь на Восток,
где над жгучим от солнца пространством
в небе плавится солнца цветок.
27.09.
НЕПРЕРЫВНОСТЬ
Уходит жизнь. Обыденно. Нелепо.
На перебранки. Ссоры. Пустячки.
А ты хотя бы раз взглянул на небо,
тряпицей чистой протерев очки?
Взгляни на облака или на тучи,
что придавили низкий горизонт;
и, может, этот взгляд тебя научит
в иных событьях находить резон.
А, впрочем, речь совсем не о природе
поступков наших, фокус ведь не в том,
чтоб стать другим иль оказаться в моде,
иль не прослыть беспечным болтуном.
Как мне порой хотелось научиться
открытости, беспечности в себе,
чтоб быть во всем не просто очевидцем,
передоверив отвечать судьбе.
Как в книгах я искал не просто тайну,
а корень тайны, некий интеграл;
и вот сегодня увенчал случайно
трюизм, быть может, лаврами похвал.
Ну, что ж, взгляну и я разок на небо,
как смотрят на кривые зеркала,
чтоб убедиться, до чего нелепо
вся жизнь моя бездумная прошла.
Сниму очки и, близоруко щурясь,
уставлюсь, размышляя, в пустоту;
и в памяти всплывет сквозь хмурость юность,
как будто в ливень - дерево в цвету.
Пусть ветер рвал доверчивые ветви,