* Э з э н х а н - великий хан.
Мне тогда было все равно, против кого биться, лишь бы избавиться от рабства. Храбро сражаясь, я мог завоевать почет и уважение. Что я и делал. Это заметил мой воевода менган-у-ноян, что по-нашему тысячник, и вскоре сделал меня джаун-у-нояном, то есть сотником. А потом призвал меня сам Повелитель вселенной Чингис и велел провести скрытно через горный перевал в Тибет три сотни чэригов. Мы должны были соединиться с отрядом, который шел с другой стороны, и замкнуть кольцо вокруг одного из тибетских городов, продолжавших сопротивление. Так он решил расплатиться с ними за то, что они помогали Тангуту.
На перевале нас застал снежный буран и лавины. Я приказал бросить тяжелые пороки, камни для метания, все, кроме теплой одежды, личного оружия и брашны. Отряд, освобожденный от огромных тяжестей, осилил перевал, и мы благополучно спустились в долину и соединились со всем войском. После штурма и взятия города меня снова вызвал к себе Чингисхан и пожелал узнать: как я смел побросать снаряжение и этим нарушить его приказ - приказ самого Повелителя вселенной? Я сказал, что не нарушал, а выполнял приказ. Он спросил, с трудом сдерживая гнев: как это понимать? Я почувствовал, что от смерти меня отделяет стенка тоньше кленового листа.
«Мне приказано было перевести отряд воинов через перевал, а не оставить на нем три сотни обмороженных трупов, что обязательно произошло бы, если бы мы не бросили пороки», - ответил я.
Чингисхан закудахтал, словно курица, перед тем как снести яйцо, и сказал, что если бы все воеводы были так же смысленны, как я, то на завоевание вселенной ушло бы гораздо меньше времени, и тут же произвел меня в минган-у-нояны, и я стал командовать тысячью сабель. Только во время похода на Русь я не участвовал в боях, выдавая себя за соглядатая самого великого хана Угэдэя.
Все эти годы я мечтал о возвращении на родную новгородскую землю. Теперь это произошло, но совсем не так, как хотелось, - с горькой улыбкой закончил Андрей и украдкой взглянул на Александру.
Лицо ее выражало сочувствие и душевное волнение. Глаза покраснели и увлажнились.
- Спасибо, князь, за помощь в нашем святом деле. Если бы не ты… - начала Александра, но тут дверь в горницу с треском отворилась и вошел рыцарь, ведя за руку Дарью.
Афанасий невольно перекрестился и что-то возмущенно пробормотал.
- Вот, боярышня, что русская баня с человеком делает, - сказал Иоганн, бережно усаживая Дарью на лавку. - Я себя опять настоящим школяром почувствовал.
Он снял со стены гусли, напоминавшие ему аль-уд*, и стал ловко перебирать струны; издавая то низкие, то высокие звуки, они сливались в непривычный для русского слуха напев. Это была песня, которую он исполнил на испанском языке, а потом сам и перевел:
* А л ь-у д - древний арабский струнный щипковый музыкальный инструмент, прототип лютни.
* Перевод с испанского А. Седова.
Дарья между тем стала пододвигать к рыцарю рыбные блюда и напитки, поставила перед ним расписную деревянную миску, глиняную кружку, положила деревянную ложку с резной ручкой. Иоганн с удовольствием отведал несколько блюд и выпил сбитень*. Лукаво посмотрев на него, Александра сказала:
* С б и т е н ь - горячий напиток из подожженного меда с пряностями.
- Дядя Иоганн, тебе да и нам всем нужно было бы отдохнуть, ведь заутро в Торжок, но я вижу, ты вовсе не настроен идти почивать…
Рыцарь повел своим хрящеватым носом, растянул тонкие губы в какой-то детской открытой улыбке и негромко ответил:
- Конечно, мой воевода, ты права. Вряд ли я сейчас заснуть смогу…
Рыцарь испытывал какую-то необыкновенную легкость и возбуждение, что передалось его товарищам. Александра Степановна, уловив это, сказала с несвойственной ей беспечностью:
- Ну что же, пусть будет по-твоему, тем паче что сегодня день особый - в полночь наступит Новый год. Лето 6746 от сотворения мира.
- Новый год! - с удивлением воскликнул рыцарь. - Уже два месяца как начался 1238 год от Рождества Христова. - Тут он хлопнул себя по лбу. - Я совсем забыл, что вы приход Нового года, как древние римляне, первого марта отмечаете - в честь бога Марса, который раньше богом весны и годового равноденствия почитался, а не богом войны. Весна - начало новой жизни! Надо ваш русский Новый год достойно встретить.
Дарья взяла большой кувшин со сбитнем и стала обносить всех, приговаривая:
- Пусть умрет старый год, но не люди…
Когда она наливала, разноцветные стеклянные браслеты на ее запястьях мелодично позвякивали.
- Новый год не неделя, есть еще дни впереди, - поддержал ее Трефилыч.
Поднесла Дарья сбитень и боярышне Александре, и князю Андрею. Александра поблагодарила свою кормилицу и пожелала ей в Новом году счастья да радости, потом первая осушила кружку, все с шумом и прибаутками последовали ее примеру.
Князь Андрей с удовольствием ощутил давно забытый вкус сладковатого и пахучего напитка.
Только успели выпить, как раздался сильный стук в дверь. Иоганн вскочил и потянулся к мечу, стоявшему у стены, но Дарья улыбкой и знаком успокоила его, и он снова опустился на лавку.
Между тем из-за двери послышалось громкое и довольно стройное пение:
Устинья проворно отворила дверь, и в горницу ввалились трое ряженых с горящими лучинами в руках. На одном была голова козла, да и облачен он был в вывороченный мехом наружу козий тулуп, на другом - голова коня, у третьего на конце неестественно длинной шеи покачивалась из стороны в сторону страшная уродливая личина из тыквы с горящими глазами-плошками. В поводу это чудище вело на цепи живого медведя, который изредка рычал и смешно переваливался с ноги на ногу.
Тут Трефилыч подал боярышне Александре большой ржаной каравай. Она взяла его обеими руками, протянула к востоку и певуче сказала:
- Приди весна, приди солнце красное, обогрей землю. Пусть вырастут хлеба высокие, травы сочные, пусть тяжелыми будут колосья и легкими души. Аминь.
Все выпили, и Дарья с Устиньей опять наполнили кувшины. Рыцарь не отставал от других. Зато Афанасий совсем не пил и следил за всем происходящим с большим неудовольствием.
В горницу набивалось все больше и больше народа, и в общей суматохе медведь вырвался от чудища, подошел к Дарье и потянул ее когтистой лапой.
«Кого-то мне напоминает его походка», - мельком подумал рыцарь, вскочил и загородил собой Дарью, защищая ее от зверя. Тогда медведь облапил его самого и стал сжимать все сильнее и сильнее, Иоганн отвечал ему тем же. Несколько минут они молча боролись. Доносилось только тяжелое дыхание человека и животного. Со стороны казалось, что они просто стоят обнявшись.
И тут вдруг, к удивлению Иоганна, медведь заговорил человеческим голосом: