Проведя в пути 54 дня, 8 января 1537 года «общники» оказались в Венеции, где их встретил радостный Лойола. Он тут же договорился о помещении для них в двух венецианских госпиталях: Святых Иоанна и Павла и госпитале неизлечимых. Они приступили к уходу за больными, ожидая Пасхи, когда можно будет пойти в Рим к папе. По традиции в пасхальное время паломники получали папское благословение на поездку в Святую землю.
В Венеции к костяку из десяти «общников» прибавились еще двое: некто Антонио Ариас и бывший слуга Франсиско де Хавьера — Мигель Ландивар. Этот последний через некоторое время доставил Игнатию много хлопот.
Шестнадцатого марта они отправились в Рим, все, кроме Лойолы. Наш герой опасался появляться при папском дворе из-за Караффы, с которым расстался буквально на ножах. К тому же среди приближенных папы находился еще один «приятель» Игнатия — доктор Педро Ортис, который еще в Париже выказывал крайнее недовольство деятельностью Лойолы. Ортис считал себя пострадавшим от его действий, поскольку среди людей, изменивших свою жизнь под влиянием духовных упражнений, оказался Педро де Перальта, его родственник.
Итак, 11 человек покинули Венецию и пошли древней дорогой Виа Ромеа, пролегающей вдоль побережья Адриатического моря. Идти пришлось через Равенну, Лорето, Умбрию, затем по Фламиниевой дороге. Рассчитали путь они правильно и на закате Вербного воскресенья вошли в Вечный город. Дальше им пришлось разделиться, так как селились тогда по национальному признаку: существовали гостиницы для испанцев и для французов.
И надо же такому случиться: среди руководства испанской гостиницы оказался тот самый доктор Ортис! «Общникам» пришлось порядком поволноваться, придумывая, как бы не попасться ему на глаза. Это у них не вышло: римские паломнические дома не слишком подходили для игры в прятки, к приезжим относились внимательно. Но сам доктор изрядно удивил товарищей Игнатия. Он узнал всех и вспомнил о их связи с Лойолой. Но вопреки ожиданиям повел себя очень дружелюбно и даже устроил им аудиенцию у папы Павла III. Да не общую — для паломников, а особую. На ней присутствовало немного народу, причем самого избранного: кардиналы, епископы, известные доктора теологических наук. Разумеется, магистры, недавно окончившие университет, никогда бы не смогли попасть в такое общество без протекции.
Как мы помним, с Лойолой подобные чудеса приключались постоянно. Видимо, духовные упражнения как-то повлияли на «общников», сделав их в чем-то похожими на учителя. А может, после монмартрских обетов их судьба и вправду стала общей?
Удивительное везение не исчерпывалось внезапно подобревшим доктором Ортисом. «Общники» оказались на папской трапезе, где понтифик обратил внимание на их манеру вести теологические беседы. Павел III неожиданно проникся к ним симпатией и спросил, нет ли у них желаний, которые он мог бы исполнить. Молодые люди хотели только получить благословение на паломничество в Святую землю, о чем и сказали папе. Тот немедленно благословил всю компанию, а также дал им на дорогу денег. Глядя на него, так же поступили некоторые кардиналы и епископы. Товарищи Лойолы вышли из папского дворца с весьма ощутимой суммой в 260 дукатов. Но это было еще не все. Через несколько дней Павел III издал два документа, один из которых можно назвать беспрецедентным. Это были именные грамоты для «общников», позволяющие тем из них, кто не являлся священником, «…принять рукоположение от любого епископа, даже если они не подпадали под его юрисдикцию. При этом рукоположение могло и не приходиться на ежесезонные постные дни: его можно было совершить в любые три воскресенья или праздничных дня». Трое из братства — Пьер Фавр, Антонио Ариас и Диего де Осес, — которые уже были священниками, получили «…полномочие отпускать грехи всем верующим, и даже освобождать от канонических наказаний, от которых имел право освобождать только епископ»[51]. Вторым документом стало разрешение отправиться в Иерусалим, о котором когда-то так мечтал Лойола. Обе бумаги были датированы 27 апреля 1537 года.
51