Творчески развивает и переосмысливает некоторые идеи советской религиоведческой школы Л.И. Григорьева, монография которой "Религии "Нового века" и современное государство"[189], на наш взгляд, является важным вкладом в развитие современной гуманитарной науки. Автор выделяет три критерия - "нетрадиционности", хронологической новизны и организационной структуры, - которые возможно применять при исследовании феномена новой религиозности и показывает их ограниченность. Так, популярному определению "нетрадиционности" как привнесению религиозных комплексов извне Григорьева противопоставляет свое понимание - качественную новизну и изначальное противопоставление "традиционным" религиям в целом. В результате автор дает свое определение новым религиям: "Религии "Нового века" - религиозные новообразования, которые демонстрируют полный разрыв с исторической религиозной традицией любого характера, создавая качественно новые религиозные доктрины, принципиально изменяющие парадигмы религиозного сознания"[190]. В целом мы согласны с подобным определением, с тем уточнением, что качественно новый характер какого-либо феномена не предполагает полного разрыва с исторической традицией (если только это не творение ex nihilo); скорее следует говорить о "деконструкции" традиций и об их творческом переосмыслении.
Далее, в рамках исследуемой нами проблематики Е.Г. Балагушкин, Ю.В. Курносов, В.М. Розин, Л.В. Скворцов, Л.В. Фесенкова и ряд других исследователей рассматривают эзотерику как современный социокультурный феномен и обнаруживают связь между ней и новой религиозностью, хотя и отмечают различия между эзотеризмом и собственно религией[191].
М. Эпштейн говорит о "новом сектантстве", но описывает не реально существующие группы, а определенные умонастроения и искания, характерные для позднесоветского общества, обычно никак организационно не оформленные; авторский вымысел причудливо переплетается с реальностью[192].
Некоторые авторы говорят о "новом язычестве", расширительно трактуя этот термин (не как "возрождение национальной веры", но как современное мировоззрение в духе "New Age"). Например, В.П. Крутоус говорит о связи "новоязычества" не только с новыми религиями, но и со всей современной культурой: "Феномен новоязычества связан с системой культуры как минимум в трех плоскостях, в трояком отношении. Во-первых, он есть частное проявление общесистемных закономерностей - таких, как кризис культуры и др. Во-вторых, восходящая к Ницше оппозиция культура - контркультура является для данного феномена поистине материнским лоном. И, в третьих, очевидно родство новоязычества с подсистемой так называемой массовой культуры"[193]. Нам кажется, что автор несколько преувеличивает значение "дионисически-контркультурного" в формировании "новоязычества", но в целом мы согласны с его выводами и считаем, что феномен новой религиозности можно трактовать и как "новое язычество".
Наконец, многие исследователи говорят о "ремифологизации" современной культуры, о "новой архаике", указывая на активный процесс формирования и широкого распространения новых мифологий в обществе (причем между мифологией и религией в широком смысле часто не проводится резких границ)[194]. Вопрос о соотношении новых мифологий и новой религиозности мы подробно рассмотрим в разделе, посвященном современной массовой культуре.
Таким образом, феномен новой религиозности известен под разными названиями и исследуется с различных сторон и точек зрения. Обобщая рассмотренные выше подходы, попробуем дать свое определение новой религиозности[195], для чего предварительно обсудим две ее важнейших характеристики: "нетрадиционность" и "новизну".
Что касается критерия "нетрадиционности", то под этим обычно подразумеваются "нетрадиционные религии", т.е., неукорененные в культуре и, как правило, привнесенные извне в результате миссионерской деятельности[196]. Критикуя это определение, Л.И. Григорьева отмечает необходимость понимания "нетрадиционности" как качественной новизны, изначального противопоставления традиционным религиям в целом[197] и в частности, указывает на процессы глобализации и современного неорелигиозного творчества, приводящие к такому противопоставлению. Мы также будем придерживаться такого понимания "нетрадиционности", поскольку само по себе привнесение чего-либо извне еще не означает качественных различий с "традиционными" религиями. К тому же, поскольку мы говорим не о религии (в узком смысле), а о религиозности, постольку нас интересует "нетрадиционность" в качестве принципиально новой парадигмы сознания, религиозной картины мира. При таком понимании "новизна" включает в себя не только хронологический критерий, но и качественное отличие от "традиционности".
189
Григорьева Л.И. Религии "Нового века" и современное государство. Красноярск, 2002. К этой работе мы еще будем неоднократно обращаться в дальнейшем.
191
Дискурсы эзотерики (философский анализ) / Отв. ред. Л.В. Фесенкова. М., 2001; Курносов Ю.В. Тайные доктрины вчера и сегодня. (Эзотеризм как культурно-исторический феномен). М., 1996; Розин В.М. Эзотерический мир. Семантика сакрального текста. М., 2002; Скворцов Л.В. Гипотетический эзотеризм и гуманитарное самосознание: Избр. тр. М., 2000.
192
Эпштейн М. Новое сектантство. Типы религиозно-философских умонастроений в России (1970-1980-е годы). М., 1994. Авторство своей книги Эпштейн приписывает вымышленному персонажу - проф. Р.О. Гибайдулиной (а в последнем переиздании книги (М., 2005) даже приводит ее "предсмертные записи"), причем мистифицирует читателя так убедительно, что на никогда не существовавшую проф. Гибайдулину даже ссылаются в диссертациях (См.: Оленич Т.С. Трансформация русского религиозного сектантства (философско-культурологический анализ). Автореф. дисс. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Д, 2005).
193
Крутоус В.П. Новоязычество в современной культуре // Свободная мысль-XXI. 2000, №7. С. 80.
194
См., например: Барт Р. Мифологии. М., 1996; Дуплинская Ю.М. От мифа к логосу и от логоса к мифу: Дискурс современности между мифом начала и мифом заката. Саратов, 2004; Костина А.В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2005.; Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985; Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1994; Мирская Л.А. Миф в современной западной философии и литературе // Мир культуры, 2001, №1. С. 50-71; Мифы и мифология в современной России /Под ред. К. Аймермахера, Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюгова. М., 2000; Полосин В.С. Миф. Религия. Государство. М., 1999; Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исслед. в обл. мифопоэтического. М., 1995; Хренов Н.А. Социальная психология искусства: перехдная эпоха. М., 2005; Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996; Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995; Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991; Он же. Проблемы души нашего времени. М., 1996.
195
Мы принципиально используем понятие "новая религиозность", поскольку оно, на наш взгляд, включает в себя такие более узкие понятия как "нетрадиционная религиозность", "новые религиозные движения", "новые религии", "культы", "секты", "движение Новый век" и т.д.
196
Трофимчук Н.А. Чего добиваются борцы с новыми сектами? // Религия и право, 1999. № 5. С. 27.
197
Такой же позиции придерживается и Балагушкин (Балагушкин Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России: морфологический анализ. Ч. 1. М., 1999. С. 13-16).