- У меня любовь, - тихо призналась она.
- Ого! - Вырвалось у меня. – Первая?
- Угу, и, кажется, последняя.
Я улыбнулась, искренне радуясь за Ольгу. Она точно достойна всего самого прекрасного.
- Поздравляю.
- Небесная, неужели ты улыбаешься? – теперь удивилась одногруппница. – Значит, такое всё-таки случается?
- Оль, ну не надо гипертрофировать ситуацию. Когда есть повод, то я только за позитив.
Девчонка рассмеялась, аж похрюкивая, уткнувшись в моё плечо.
- Он такой классный, - мечтательно сказала она, когда преодолела приступ смеха.
- Так ты с ним теперь живёшь?
- Нет. У меня там школьная подруга живёт, вот она и предложила у неё собраться парами.
- С ночёвкой? Крестиком вышивать?
Она снова засмеялась, но теперь уже более смущенная.
- В крестики-нолики, - поправила Оля меня. – ЭТО было восхитительно!
И если судить по выражению мордашки подруги, то она действительно пребывала в нирване.
- Сколько ему?
- Лет? Двадцать четыре скоро. Работает.
Показала ей большой палец в знак одобрения, а сама призадумалась. Вот нормальная разница в возрасте, а я? Тридцать четыре – это ещё плюс десятка.
Да только никакие увещевания больного мозга не помогали. Я регулярно вспоминала Бреймана, чёрт его подери! Это ещё спасибо Ольге, что сегодня целый день решила посвятить мне и коротким подробностям своих отношений. Она заполняла паузы между парами, а то и вовремя, разговорами.
Так что, когда учебный день закончился, я поняла, что любовь у них там великая, но они её боятся афишировать по ряду причин.
После занятий рванула на экзамен, радуясь, что Ольге со мной не по пути. Мне в принципе понравилось с ней болтать, но, наверное, с непривычки я устала от чужих эмоций.
Как только оказалась на месте, к горлу подступила лёгкая тошнота. Одёрнула себя, так как мы, Небесные, гордые и смелые!
Близился мой номер. Я выступала самая последняя в виду того, что начала тренироваться в этом году позднее всех.
На сегодня наш тренер договорилась с небольшим концертным залом на первом этаже, чтобы максимально нас приблизить к реальному выступлению. Даже можно было пригласить своих близких или друзей для поддержки, а заодно в качестве публики.
Естественно, я никого не приглашала, но и так народа в зале хватало – почти оба первых ряда были полностью заполнены.
Мне кажется, как только я вышла на сцену, то перестала дышать. Всё тело сковало неуверенностью, а в голове билась только одна мысль – «нахрена?».
Моё небольшое выступление было исполнено практически в одном «партере», так как тренер рисковать никому не позволяла, да ещё в «стрипах».
И всё, вроде бы, было отработано по программе – «уход в партер через полумост», «работа ногами в партере», «волна в партере», частичный «скорпион» и даже все связки выполнила грамотно, но когда я завершила и встала на поклон, то недовольство затопило меня.
И не только меня. В лице моего тренера читалось разочарование, хотя Ирина улыбалась и хлопала.
Это провал! Я и сама это понимала. И дело тут было не в технике или пластики, с этих проблем у меня никогда не было, а вот души… драйва… эмоций. То, ради чего я пришла сюда – стать более женственной и чувственной, не вышло. Иголка, она и в Африке, иголка – острая, колючая, жёсткая!
Я не плачу. Никогда.
Поэтому слёзы просто сжали моё горло, перекрывая доступ к кислороду. Так что я бегом рванула со сцены, умудряясь при этом даже не грохнуться на своих «стрипах».
- Дура, вот куда попёрлась?! Идиотка! – тихим шёпотом корила себя, позорно несясь на выход в мелькающих разноцветных огоньках зала, а потом пулей вылетела в полутёмный коридор.
Было холодно, особенно если учесть, что на мне, кроме чёрного концертного купальника, ничего не было, а коридоры нашего клуба не особенно прогревали. Но это сейчас даже хорошо! Внешний дискомфорт тела отвлекал от душевного раздрая.
Тупо стоять на месте и пытаться продышаться. Мне надо в тихое местечко, где я залижу себе рану, а потом спокойно вернусь в тренировочный зал. Заодно большая часть свидетелей моего провала разойдётся.
Напрягая ноги, поторопилась покинуть коридор, пока народ не начал расходиться по домам. Недалеко была пожарная лестница, где я и решила отсидеться.
Не получилось.
Когда я как раз проносилась мимо второго выхода из зала, его двери отворились.
С общей реакцией тела у меня отлично, но с ногами, обутыми в «стрипы», я пока ладила только на «троечку». Поэтому столкновение с дверью было не миновать, так что выставила руки вперёд в надежде пойматься в своём нелепом полёте за что-нибудь.
Первое, что поразило меня после столкновения, мне не было больно, а второе –я ухватилась за что-то мягкое.
- Твою мать, Иголка! За каким хреном надо носиться на таких каблуках!?
Это, честное слово, как обухом по башке.
- Брейман, - неуверенно прошептала я, не отрывая головы от его широкой груди, собственно в которую я и вписалась, и вцепилась пальцами.
ЧТО ОН ТУТ ДЕЛАЕТ???
- Максим, Небесная, не путай, - поправили меня.
Да всё равно! Его появление и это прозвище окончательно доконали меня, так что оттолкнулась от мужчины, пытаясь продолжить свой первоначальный путь.
- Тише, Василиса! Куда собралась?
Его ручища тут же перехватила меня поперёк талии. Я дёрнулась, но мои килограммы против его –это вообще никакие навыки самообороны не сработают. Тем более бить Бреймана в реальности я бы всё равно не стала.
- Мне надо! Отпусти, - почти прохрипела я, лишённая нормального голоса.
Наверное, на него подействовал мой вопль, так как мою просьбу исполнили.
Пошагала в сторону эвакуационной лестницы, но теперь уже не одна.
Слава богу, там были небольшие окна, которые сквозь немытые стёкла пропускали жёлтый свет придорожных фонарей.
- Что случилось? – раздалось за моей спиной очень близко.
- Ничего. Всё хорошо.
- И поэтому ты от этого «хорошо» сбежала?
Вот приставучий такой!
- Зачем ты здесь?
Резко сменила тему, так как говорить о себе совсем не хотелось. Прижалась лбом к прохладной стене около окошка.
- Соскучился.
Была бы я сейчас в настроении, то пнула бы за этот сарказм каблуком в ногу.
- Смешно. А если серьёзно?
- Да куда уж серьёзнее!
Значит, ответа не получу, Брейман будет и дальше в дурочка играть. Выдохнула и глаза прикрыла, чтоб уменьшить жжение. Ненавижу слёзы.
- Вот решил убедиться собственными глазами, Иголка, за каким хреном ты в стриптиз попёрлась?! А?! Чиркова своего соблазнять?
- Это стрип-пластика, - вяло поправила его, но тема его монолога мне нравилась всё меньше. – А насчёт Чиркова уже проходили.
- Хорошо, но насчёт названия, то для мужика, поверь мне, похер, как это называется, когда ты голая по полу катаешься и ноги раздвигаешь!
Максим Сергеевич гневался. Сильно. Будто я его оскорбила до глубины души.
- Я не голая.
- Небесная, это тряпочка на тебе ни хрена не прикрывает! – возмущённо пыхтел миллионер в мой затылок.
Расстояние между нами резко сократилось, и, прежде чем я успела снова опротестовать его умозаключения, Брейман обхватил мою талию обеими руками, вжимая в себя.
- Василиса зачем? – уже тихо, но не менее настойчиво повторил мужчина свой вопрос.
Бесит! Всё бесит! И моя неудача, и его прикосновения, что обжигают через тонкую ткань.
- Да надо мне было! – заорала я, выплёскивая своё состояние в негодование.
Провернулась в его руках, но, так как захват ни капельки не ослабили, я уткнулась носом в яремную вырезку между ключицами. В глаза смотреть вообще не хотела, а потому продолжила рассматривать кожу в расстёгнутом вороте рубашки.
- Что надо? – тихо продолжил Брейман, не ведясь на мои крики.
- Хотела стать женственной, сексуальной, а не Иголкой. Хотела стать девушкой, а не … И не вышло! Всё зря! - бодро начала я, а под конец фразы перешла на шёпот.