– Доброе утро, дядюшка Эндрю, – обратился к нему Годлиман, поскольку Терри приходился братом его матери, хотя и был много моложе ее.
– Как жизнь, Перси?
– Пишу книгу о Плантагенетах, – ответил Годлиман, садясь за стол.
– И все твои рукописные сокровища до сих пор в Лондоне? Признаться, я удивлен.
– Почему?
Терри прикурил очередную сигарету.
– Перевези их куда-нибудь в провинцию. Подальше от бомбежек.
– Ты думаешь, это необходимо?
– Половина Национальной галереи зарыта в чертовски большой яме где-то в Уэльсе. Молодой Кеннет Кларк[7] куда проворнее тебя. Вероятно, разумнее и тебе убраться отсюда, пока еще есть возможность. Не думаю, будто у тебя сейчас много студентов, так ведь?
– Верно. – Годлиман взял у официанта меню. – Нет, аперитива не надо.
Терри в меню даже не заглянул.
– В самом деле, Перси, почему ты до сих пор в городе?
Глаза Годлимана засветились – так включается в темноте зала кинопроектор, – словно впервые с тех пор, как сюда вошел, ему понадобилось о чем-то задуматься.
– Это правильно, когда увозят детей и эвакуируют такие национальные достояния, как институт Бертрана Рассела. Но для меня уехать… это все равно что сбежать, позволив другим сражаться за меня. Я понимаю, моя логика несколько ущербна. Но здесь мы вступаем скорее в область ощущений, нежели логики.
Терри улыбнулся как человек, чьи ожидания полностью оправдались, и соизволил просмотреть меню.
– Боже милосердный! Что такое пирог Le Lord Woolton?
– Уверен: это все та же картошка, фаршированная овощами, – усмехнулся Годлиман.
Когда они сделали заказ, Терри поинтересовался:
– Что думаешь о нашем новом премьер-министре?
– Он законченный осел. Но Гитлер и вовсе дурак, а посмотри, кем стал. Сам-то как считаешь?
– Уинстон нас устраивает. По крайней мере он сторонник решительных действий.
– «Нас»? – удивленно вскинул брови Годлиман. – Ты что, вернулся к старым играм?
– А я, знаешь ли, никогда их и не бросал.
– Но ты же говорил…
– Перси, разве ты ничего не слышал о подразделениях, чьи офицеры дружно отрицают свою причастность к военной службе?
– Ух ты! Будь я проклят! И все это время?..
Им подали закуски и откупорили бутылку белого бордо. Годлиман ел своего вареного лосося в состоянии глубокой задумчивости.
– Все еще под впечатлением моей последней фразы? – прервал молчание Терри.
Годлиман кивнул.
– Да, вспомнил молодость, знаешь ли. Жуткие были времена.
Но в его тоне отчетливо звучала ностальгия.
– Нынешняя война совсем не похожа на ту. Мои парни больше не ходят по вражеским тылам, считая количество палаток, как ты когда-то. Впрочем, вру, ходят, конечно, но сейчас это уже не первостепенная задача. В наши дни мы все больше слушаем радио.
– Но разве радиообмен не зашифрован?
Терри только отмахнулся.
– Любые коды можно взломать. Проще говоря, так мы теперь узнаем обо всем, что нам необходимо.
Годлиман оглянулся по сторонам, но никто в зале подслушивать их не мог, да и не ему было напоминать Терри, что болтун – находка для шпиона.
Терри между тем заговорил:
– Но лично моя работа заключается в том, чтобы они не выведали у нас того, что им необходимо знать.
Как основное блюдо оба заказали пирог с курятиной. Говядина в меню не значилась. Годлиман отмалчивался. Разговор продолжил Терри:
– Канарис весьма забавный тип. Ну, ты понимаешь, что я говорю об адмирале Вильгельме Канарисе, главе абвера. Мне доводилось встречаться с ним еще до начала этой заварухи. Ему нравится Англия. И, как я подозреваю, не слишком нравится Гитлер. Насколько нам стало известно, ему поручено развернуть против нас масштабную разведывательную операцию с целью подготовки вторжения, но он не слишком усердствует. Их лучшего агента в Англии мы арестовали через день после объявления войны. Он и сейчас сидит в Уандсуортской тюрьме. В основном же шпионы Канариса для нас не опасны. Какие-то старухи из богаделен, свихнувшиеся фашисты, мелкое жулье…
– Остановись-ка на этом, старина, – перебил его Годлиман, которого начало слегка потряхивать от злости, смешанной с недоумением. – Ты некоторым образом переходишь грань дозволенного. Все это уже является секретной информацией. И мне ее знать ни к чему!
Терри его тирада ничуть не смутила.
– Хочешь чего-нибудь еще? – спросил он. – Я возьму шоколадное мороженое.
– Нет, мне и этого довольно, – возразил Годлиман поднимаясь. – Извини, но мне пора возвращаться к своей работе.