В 10 утра его провели в кабинет полковника Терри. Было ясно, что Терри находился в кабинете по крайней мере уже несколько часов - в корзине лежали две пустые пачки из-под сигарет.
Войдя в комнату, Годлиман первым делом сказал:
- Теперь я, наверное, должен прибавлять "сэр", обращаясь к тебе?
- Не забивай себе голову. Перси. Здесь это не принято. Будет вполне достаточно "дядя Эндрю". Садись. - И все же в манерах Терри проглядывала какая-то особенная деловитость и озабоченность - этого не было тогда, за ленчем в "Савое". Годлиман отметил про себя, что его собеседник не улыбается и то и дело поглядывает на кипу еще не просмотренных документов на столе.
Терри посмотрел на часы и сказал:
- Хочу вкратце ввести тебя в курс дела - так сказать, закончить лекцию, которую я начал в "Савое".
Годлиман улыбнулся.
- На этот раз я не тороплюсь.
Полковник зажег еще одну сигарету.
- Шпионы Канариса здесь, в Британии, - никчемные люди. - Терри произнес это так, будто их беседа была прервана не три месяца, а пять минут назад. - Типичный пример - Дороти О'Трейди. Мы взяли ее в тот момент, когда она обрезала телефонные провода закрытой связи на острове Уайт. Дороти писала письма в Португалию, используя спецчернила, которые можно свободно купить в любом магазине, где продаются разные штучки-дрючки для розыгрышей. Большой наплыв немецких шпионов в Британию начался в сентябре. Им ставилась задача провести разведку перед вторжением - определить наиболее удобные для высадки морского десанта участки побережья, дороги, по которым лучше продвигаться в глубь страны, обнаружить танковые ловушки, заграждения на дорогах и колючую проволоку. Похоже, их неважно отбирали, еще хуже готовили и уж совсем плохо экипировали. В этом плане характерен пример четверки, которая была заброшена в Британию в ночь со 2-го на 3-ье сентября: Мейер, Кибум, Понс и Вальдберг. Кибум и Понс приземлились около Хита и были арестованы рядовым Толлервеем из Сомерсетского полка легкой пехоты; патруль наткнулся на них в песчаных дюнах, когда они спешно пытались избавиться от парашютов. Вальдбергу же удалось передать сообщение в Гамбург: "Приземлились успешно. Следы уничтожили. Военный патруль в 200 метрах от берега. Берег в сетевом ограждении. В 50 метрах железнодорожные вагоны. Мин нет. Солдат мало. Недостроенный блокгауз. Новая дорога. Вальдберг". Совершенно ясно - он не знал, где находится. У агента нет даже своей клички. Это краткое сообщение - все, на что он оказался способен. Кроме того, готовили их из рук вон плохо - агент не знал наших порядков. Вальдберг вошел в пивной бар в поразительно странное время - в 9 часов утра - и попросил сидра. - Годлиман при этом засмеялся, а Терри сказал: Подожди, дальше еще смешнее. Хозяин бара порекомендовал Вальдбергу зайти в 10, а пока он мог бы осмотреть деревянную церквушку неподалеку. Как ни парадоксально, Вальдберг подошел к бару ровно в 10 и был тут же, на месте, арестован двумя полицейскими, которые его ждали.
- Черт побери, это же готовый сюжет для радиопостановки "Опять этот человек!", - сказал Годлиман.
- Мейера нашли несколько часов спустя. В течение нескольких недель мы взяли еще одиннадцать немецких агентов, большинство из них едва успели приземлиться на английской земле. Почти все приговорены к смертной казни.
- Почти все? - переспросил Годлиман.
- Да, только парочку, по-моему, передали в отдел Б-1(а). Я еще вернусь к этому. Другие приземлились в Ирландии. Один из них - Эрнст Вебер-Дроль, популярный акробат, у которого в Ирландии было два внебрачных ребенка. Он выступал в концертных залах с программой "Самый сильный человек в мире". Его там арестовали, оштрафовали на 3 фунта, передали нам, и отдел Б-1(а) начал с ним работать. Еще одним был Герман Гец, который по ошибке приземлился не в Республике Эйре, а в Северной Ирландии, в Ольстере. Его ограбили боевики из ИРА. Гец сумел-таки переплыть Бойн и, когда его брали, проглотил таблетку с отравой. При нем нашли фонарик с клеймом "Сделано в Дрездене". Если ловить таких дилетантов не представляет никакого труда, то возникает вопрос, почему мы задействуем для этого лучшие умы. Причин две. Первая - мы не знаем, сколько их еще не поймали. Вторая - как поступаем с теми, кого не вешаем. Я имею в виду случаи, когда в дело вступает отдел Б-1(а). Но, чтобы объяснить тебе это, нужно вернуться назад в 1936 год. Альфред Джордж Оуэне работал инженером-электриком в компании, которая получила несколько правительственных заказов. В тридцатые годы он несколько раз посещал Германию и по своей инициативе передавал Адмиралтейству кое-какую информацию технического характера. Затем разведка ВМС предложила Оуэнса для использования МИ-6, которая начала его готовить в качестве агента. Примерно в то же время он был завербован Абвером - а попался этот тип на том, что немцы перехватили его на контакте с английским разведчиком в Германии, работавшим "под крышей". И вот все это становится известно МИ-6. Выяснилось, что он не считает никого своими хозяевами, просто всю жизнь мечтал стать шпионом, ему такая работа по душе. Англичане дали двойнику кличку "Сноу", а у бошей он проходил как "Джонни". В январе 1939 года Сноу получил от немцев инструкции по пользованию радиопередатчиком, а также квитанцию камеры хранения на вокзале Виктория в Лондоне. Его арестовали на следующий день после начала войны. Оуэнса поместили в Вандсуортскую тюрьму вместе с передатчиком, который он взял в камере хранения по квитанции. Он, естественно, продолжал поддерживать связь с Гамбургом, но теперь все его сообщения писались в отделе Б-1(а) службы безопасности. Абвер вывел его на связь с еще двумя немецкими агентами в Британии, которых мы немедленно схватили. От них удалось получить шифр и другую ценную информацию. За Сноу последовали Чарли, Рейнбоу, Саммер, Бискит... фактически, это была маленькая армия агентов противника. Они регулярно поддерживали контакты с Канарисом, им доверяли - между тем, люди полностью работали под контролем английской контрразведки. Тогда руководство МИ-5 решило, что если дело пойдет так и дальше, то вырисовывается блестящая перспектива - вся немецкая агентурная сеть в Британии будет контролироваться Уайтхоллом.