Въезд в усадьбу. 1922
Таганрогская картинная галерея
Рябины. 1924.
Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник
К числу дел, которыми в этот период занимался Грабарь, нужно отнести работу в Академии истории материальной культуры, руководство в течение нескольких лет художественно-постановочной частью Малого театра, преподавательскую деятельность, которая вошла в его жизнь как естественное продолжение научной и реставрационной работы. В 1921 году в Московском университете на вновь созданном отделении истории искусства Грабарь читал уникальный в мировой практике курс лекций по научной реставрации художественных произведений. В то же время Грабарь продолжал работать в Третьяковской галерее, где под его руководством были организованы выставки Рокотова, Левицкого, Репина, Врубеля, Коровина, Сомова, Кончаловского, каждая из которых стала принципиальным открытием творчества этих мастеров.
В 1920-1930-е годы Грабарь много ездил по свету - и по приглашению музеев как крупный эксперт- искусствовед в области живописи, и как представитель советских художников. Франция, Германия, Бельгия, Голландия, Англия, Италия, Швеция - где только он ни побывал.
В.И. Ленин у прямого провода. 1927-1933
Музей В.И. Ленина, Москва
Широчайшая деятельность Грабаря была высоко оценена властью: он первым был представлен к званию заслуженного деятеля искусств, введенному в 1928 году. Однако постепенно Грабарь попытался сосредоточиться на главных для себя направлениях. С 1925 года основной для него стала работа в реставрационных мастерских, ради которой он отказался от директорства в Третьяковской галерее, от работы в музейном отделе и от преподавания в Московском университете.
Планомерное раскрытие древнейших памятников русской и византийской живописи, сохранившихся в церквях и монастырях, стало самой крупной работой реставраторов в это время. В числе самых значительных памятников была икона Богоматерь Владимирская, фрески Успенского и Дмитриевского соборов во Владимире, открытые в 1918 году, чин Благовещенского собора, Звенигородский чин Андрея Рублева. В Троице-Сергиевой лавре была открыта специальная реставрационная мастерская, работавшая над раскрытием рублевского иконостаса. Велись также работы в Новгороде и Пскове, объектом которых были фрески Феофана Грека и другие древнейшие росписи и иконы.
Но уже в 1930 году, получив персональную пенсию, Грабарь ушел и с поста директора реставрационных мастерских с намерением полностью посвятить себя живописи и истории искусства.
Портрет академика Алексея Николаевича Баха. 1939
Донецкий художественный музей
Портрет академика Сергея Алексеевича Чаплыгина. 1935
Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево»
Более двух лет после революции, будучи вовлеченным в административную деятельность, Грабарь не брал в руки кисть. Но чем бы он ни занимался в эти годы, в нем жил художник, все время возвращавшийся к живописи, - если не фактически, то мысленно. Средством поддерживать художническую «форму» для Грабаря оставались натюрморты.
Основная пластическая и цветовая тема натюрмортов 1920-х годов возникала из сочетания разных фруктов и тканей, на которых они располагались. Множество натюрмортов, в которых напряженный ритм и пластика объемов, контраст фактур сочетаются с многообразием и насыщенностью колорита, противопоставлением горячих и холодных цветов, можно назвать «драматическими» (Груши на зеленой драпировке, 1922; Красные яблоки на синей скатерти, 1920; Туркестанские яблоки, 1920). «Меня в то время особенно волновала благородная красота расцветки груш-дюшес - от зеленой через зелено-оранжевую, к темнокрасной»[1 И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 286].
Эти картины он считал удачей - они были, по его словам, «не только восстановлением утраченного, но и некоторым плюсом вообще, главным образом в смысле силы цвета и упрощенности формы»[2 Там же, с. 283.]. «Натюрмортная зарядка» - так называл он эту свою работу, «средство поддерживать беглость руки, не давать ей застояться».